Скалолаз

– Снайпер не может плохо стрелять, – моментально отреагировал Шеель. – На то он и снайпер. Алину я знаю давно, она служила в немецком спецотряде егерей «Локштадтский лагерь». Знаете, что это такое?

– Слышал. Отряд, специализирующийся в горах.

– Именно. Алина – настоящая немка, она сама предложила свои услуги одной из наших армий. Потом… Впрочем, не будем говорить на эту тему. Это личное. А вас, Новак, и вашего шефа предупреждаю: малейший намек даже в интонации во время радиосеансов, и вы навсегда останетесь в горах. За себя я не беспокоюсь, я только потеряю деньги, и все. А уйти живым отсюда налегке для меня не проблема. Я уйду если не здесь, то в другом месте пограничного хребта.

– Хорошо, – после паузы сказал Новак. – Но вы не можете не пойти на уступки. Я как бы подписываюсь под вашими обязательствами, в которых вы гарантируете вице-премьеру Чехии Мирославу Кроужеку неприкосновенность до выплаты им энной суммы и далее. И вы же за мою подпись сейчас же освобождаете граждан Чехии из-под стражи. Я понимаю, это трудный пункт соглашения – вы оставляете за спиной семь человек. Но без него не будет продолжения. Но есть вариант разрешения этой проблемы. К слову сказать, ваш вариант. Вы забираете у альпинистов средства связи, теплую одежду и обувь, но оставляете палатки, где они смогут продержаться четыре-пять дней до появления здесь поисково-спасательной бригады. Ведь тот же самый вариант у вас был для русских. К чему вам лишние жертвы, Шеель, неужели вам мало крови? Посмотрите, четверо моих парней уже никогда не встанут.

– Пятеро, – спокойно уточнил капитан. – Еще ваш офицер связи. Хорошо, Новак, я принимаю ваше условие.

– Договорились. А теперь я хочу услышать конкретные цифры. Чтобы потом вы не выслушивали оправдания моего шефа.

Мирославу Кроужеку казалось, что о нем забыли. Он, открыв рот, чувствовал себя в партере театра, где перед ним шел хорошо заученный диалог двух артистов: никто из двоих ни разу не сбился, не почесал за ухом, не глянул исподтишка на будку суфлера. Либо перед ним действительно стояли два высококлассных профессионала с железными нервами и такой же выдержкой, либо…

После недолгого раздумья он обратился к Новаку:

– Ларс запросил слишком большую сумму, у меня такой нет. Большая часть денег в обороте, в производстве. Я согласен выплатить в два раза меньше. Этого будет достаточно?

Шеель, прикидывая, прикрыл один глаз.

– Да, – наконец сказал капитан. – Это минимум, что мы хотели заработать. И это с учетом потерь в моей команде. Будем считать, Мирослав, что ты сэкономил на трупах.

– Твоему цинизму нет предела, Ларс.

– Да, я всегда пренебрегал нормами общественной морали. А теперь бытовые проблемы. Сейчас мы плотно завтракаем, стреножим альпинистов и отправляемся в путь.

Новак насторожился.

– А ваш человек, который сейчас с русскими? Кстати, они далеко?

– Да не близко. Чересчур большой толпой приближаться к вашему лагерю было бы рискованно. Поэтому Йохан и русские остались в лагере. Они вне досягаемости ваших биноклей.

– Вы что, не будете его ждать?

– Он налегке и догонит нас.

– Та-ак, – Новак, не мигая, уставился на Шееля. – Кажется, я понимаю, почему вы так быстро согласились на мое предложение. Вы действительно все просчитываете моментально. Ваш человек пройдет мимо лагеря и перестреляет безоружных альпинистов.

– Он не сделает этого. Потому что привык подчиняться приказам. А на уничтожение чешских альпинистов у него приказа нет.

– Откуда мне знать об этом? Вот что, Шеель, связывайтесь с вашим бандитом и отдайте соответствующее распоряжение.

– Не стоит его отвлекать. Сейчас он торопится.

– У вас есть что-то святое в жизни, Шеель?

– Безусловно.

– Прозвучит довольно глупо, но поклянитесь этим святым, что чешские альпинисты останутся живы.

– Действительно глупо. Но я клянусь. – Шеель приложил руку к груди.

Новак сморщился:

– Давайте все-таки дождемся вашего человека.

– Бессмысленно меня уговаривать. Мы потеряем порядка шести часов. А время, – Ларс демонстративно постучал пальцем по наручным часам, – время – это деньги. Все, герр Новак, переговоры закончены.

2

Чешские альпинисты сидели на ткани расстеленной на снегу палатки и бросали тревожные взгляды на человека, быстро приближающегося к их лагерю.

Первым заметил его Богумил Слончик. Он обратил на него внимание Миклошко, но тот только равнодушно повел в ту сторону головой. Пресс-секретарю казалось, что несколько часов назад он пережил клиническую смерть. После он вернулся к жизни, но ненадолго. «Я думаю, все будет хорошо», – сказал ему на прощанье Мирослав. Миклошко видел испуганные глаза старого друга и слезливый блеск в них. Он понимал товарища – еще неизвестно, как бы он сам выглядел на его месте.

Возле одной из палаток сейчас высилась черная куча обгоревшей обуви и одежды. Террористы раздели даже мертвых охранников.

«Звери!» – скрипел зубами Слончик.