Скальпель доктора Менгеле

С момента, когда их всех объединило общее дело, прошло больше десяти лет. Потом появился Герман. До встречи с Микошиным он шел по скользкому пути Остапа Бендера: довольно бездарно косил под индийского брамина, лучшего ученика Рабиндрата Тагора. Иллюзионист-самоучка приехал в город в составе труппы захудалого цирка, случайно разговорился с Сергеем, скупавшим собак крупных пород. Собак, как и других животных, цирк давно продал, но это не помешало Герману наведаться в гости к Микошину. Он пришел в новенький особняк вместе с другом — молодым гимнастом. После основательной попойки, горе-йог очухался в подвале. Своего коллегу — жизнерадостного и любвеобильного гимнаста он больше не видел. Цирк уехал из города, не досчитавшись двух артистов, а Герман избежал печальной участи товарища лишь потому, что на самом деле обладал задатками фокусника и гипнотизера. Хозяин многократно усилил эти способности, сделав Герману сложную операцию на мозге. С тех пор бывший циркач стал верным и незаменимым помощником, любимцем всемогущего хирурга. По его приказу Микошин обзавелся микроавтобусом алого цвета, на котором Герман каждую ночь выезжал на охоту. Операция имела много побочных эффектов: гипнотизер перестал спать и помнил только то, что происходило с ним в последние два-три дня. Из своей прошлой жизни он вынес только одно воспоминание о главном герое «Пиковой дамы». Этот живой робот был рабски предан хозяину. Его побаивались все, начиная с охранников и заканчивая самим Микошиным. Герман не зазнавался, поскольку просто не знал, что такое тщеславие и ставил перед собой только одну цель — быть полезным. Открыв пневматическую дверь, он остановился и пропустил Микошина.

Верный привычке оставаться в тени, Чадов сидел в кресле, поглаживая лежащий на столе белый шарф. Освободившееся место на шее занимал ортопедический бандаж.

— Явно выраженная нестабильность шейных позвонков, — заявил он вместо приветствия. — Требуется жесткая фиксация, а сегодня я как раз намерен сделать много резких движений. Очень резких…

— Георгий Давыдович, — промямлил Микошин. — Я обещаю все уладить. Не пройдет и суток…

Настольная лампа врезалась в стену всего в нескольких сантиметрах от головы Сергея. Он в ужасе присел. Спокойствие сохранял только Герман. Его бледное лицо дышало бесстрастием.

— Свет! — прорычал хозяин. — Включите свет. Я сильно хочу видеть ваши рожи!

Микошин выполнил приказ. Георгий Давыдович вышел на середину комнаты.

— Герман, докладывай! Только ты в этой никчемной компании способен излагать свои мысли более или менее связно.

— Девчонке удалось сбежать. Ей явно кто-то помог — убит один из наших псов.

— Отлично! Прокол за проколом! Одни разгуливают по моему дому, когда им вздумается, дерутся с охранниками и, в конце концов, уезжают в сопровождении милицейского эскорта. Другой не может поймать маленькую нахалку, которая испаряется, оставляя мне на память труп любимого пса. Третий, — Герман Давыдович ткнул пальцем в Микошина. — Позволяет обыскивать гараж. Если будет продолжаться в таком же духе, сюда станут водить экскурсии. Скажи, Сергей, зачем ты мне нужен? Может ты поизносился и утратил былую хватку? Только скажи и отправишься на операционный стол. Я освежу твое тело и взбодрю дух. Только скажи и для старого друга будет сделано все возможное и невозможное!

— Не надо на стол, — кадык Микошина судорожно задергался. — Я всегда служил вам верой и правдой.

— Данные тех циркачей, которые прыгают через забор не хуже кузнечиков, надеюсь, установлены? — успокоившись, хозяин вернулся в кресло. — Не говори мне Сережа, что они сохранили инкогнито.

— Нет! — Микошин обрадовался смене темы. — Один из них уже попадал в мое поле зрения. Некий Игорь Семенцов, вор-домушник. Два года назад влез в наш подвал и был настолько ловок, что сбежал. Пришлось определить его в тюрьму. Второй — Виталий Светлов, старый друг Семенцова. Предполагаю, что, проникнув во двор, они не преследовали определенной цели. Просто напились, и Семенцов решил посчитаться со мной за прошлое.

— Так-так. Возраст? Физическое состояние? — Георгий Давыдович посмотрел на один из плакатов, так, словно прикидывал, что можно сделать с двумя нарушителями спокойствия.

— Каждому по тридцать три. Оба в отменной физической форме.

— Хм… Отличные экземпляры. Возраст Иисуса Христа и Ильи Муромца, — бледные губы раздвинулись в хищной улыбке. — Самое время заводить учеников и совершать подвиги. Я с удовольствием помогу этим ребятам, как-то определиться в жизни. Достань мне их, Сергей. Обязательно достань. Возьми под контроль их квартиры и попроси нашего человека тоже заняться ими.

— Переверну город вверх дном, но…

— Я знаю, чего ты опасаешься. Он не откажет в помощи, поскольку успел замараться так, что никаким «Тайдом» не отмоется. И насчет города. Мне кажется, пришло время переезда. Нами начали интересоваться, а это к добру не приведет.

— Когда быть готовыми? — на лице Микошина появилось выражение невыразимого облегчения. — Я тоже считаю — надо бежать…