Скальпель

— Молодец, — похвалил Серега, — а то стоишь, как неприкаянный. Действовать надо, сами бабки с неба не свалятся. Ну что ты, Светулечка… Угомонись, перестань брыкаться… Ты что, не понимаешь, что мы заодно? Нет тебе дороги назад! Ты что, дура, не понимаешь? Ты с двумя мужиками, накануне похорон бабушки… Давай ори, если хочешь. И себе, и нам хлопот доставишь. Да какие нам хлопоты — нам ведь не привыкать…

Он отпустил её. Примостившись на краю кровати одним коленом и убрав ладонь с её рта, слабо, только для виду, я придерживал ее за руку. Света затихла. В темноте я не видел ни выражения ее лица, ни мелких движений тела, которые могли выдать ее намерения, и от неопределенности — что она задумала, что вообще будет дальше, — мне было не по себе.

— Вот и молодец, вот и хорошо, — вел свое Серега. — Вы тут побудьте, а я быстренько, сейчас вернусь. Ты подсказала бы, где деньги искать, меньше было б шума… Не хочешь? Ну, да ладно, сам справлюсь.

Ступая мягко, как кошка, он вышел из комнаты, прикрыв за собой чуть слышно скрипнувшую дверь. Я по-прежнему опирался коленом о кровать, слабо удерживая Свету за локоть. Как только дверь затворилась, она зло, резко высвободила руку и решительно передвинулась на другую сторону кровати. Я смотрел в темноте на ее силуэт, не зная, что делать дальше. Она сидела неподвижно, сложив руки на коленях, и ничего, судя по всему, не замышляла.

Прошло какое-то время, и из комнаты, в которой растворился Серега, послышался шум. Полоска света очерчивала силуэт притворённой двери, за нею раздались гневные выкрики, вслед за которыми что-то тяжело грохнуло. Мигом соскочив с кровати, я бросился к двери.

Мимовольно я зажмурился, но тотчас, повинуясь необходимости быть настороже, растворил веки. Не сразу сообразив, что происходит, я уловил лишь какое-то движение, и движение это было весьма энергичным. К моим ногам отлетел стул, полированное дерево которого жалобно скрипнуло под напором двух тел. Стол, стоявший посредине комнаты, тоже сорвало с места. Красовавшаяся на нем хрустальная ваза, ещё, по-видимому, советских времён, сотворив, словно в экзотическом танце, дикий пируэт, упала на пол, но благодаря мягкому ворсу ковра не разбилась. Серега с Иваном, который был в одних трусах, сцепившись борцовской хваткой, застыли посреди комнаты.

— Подозревал я… — рявкнул Иван и издал натужный рев.

— Что ты там подозревал? — прохрипел Сергей, упрямо сопротивляясь. Ему удалось поймать Ивана за кисть и ловко вывернуть ее. Тот вскрикнул от боли, накренившись в сторону, как баркас под напором штормовой волны, но тотчас, высвободив руку, снова обхватил противника за шею.

— Что ты как бешеный! — возопил Серега. — Ты неправильно понял… я тебе все объясню!

— Что я неправильно…

Я бросился Сереге на помощь и обхватил Ивана сзади.

— А-а, еще один соколик… Ничего, обоих приберу к рукам…

Наряду со злобой на лице Ивана отразилось бесконечное упорство и твердая решимость сопротивляться до последнего. Почти вывернувшись из моего захвата, он получил от Сереги ногой в живот, но словил его за ступню и опрокинул на пол.

— Всех задавлю… сучья кровь! Объяснить он хотел… В аду будешь объяснения давать!

В его голосе слышалась уверенность человека, почувствовавшего запах победы, в которой он не сомневался ни на мгновение. Он стоял ко мне боком, обхватив мою шею массивной, покрытой волосами и бугрившейся мышцами рукой. Серега, быстро вскочив с пола, судорожно вцепился в упавшую со стола вазу, замахнулся нею и ударил его по голове. Выждав пару мгновений, со злобным вскриком он ударил снова. В коротких волосах Ивана показалась кровь, он обмяк и грузно повалился на пол. Серега, тяжело дыша, с покрытым каплями пота лбом и каким-то строгим выражением лица, отступил на шаг назад, все так же сжимая пальцами вазу.

На некоторое время воцарилась тишина. Наши взгляды были прикованы к неподвижному телу. Наконец Сергей, недоуменно взглянув на вазу, словно это она была виновата в произошедшем, водрузил её на стол.

— Вот черт… Сам виноват. Ох, и упертая ж скотина! Ничего, мы добились своего.

— Чего добились? — с отчаянием в голосе, не в силах отдышаться, вымолвил я. — Ты ж убил его…

— Денег добились. Вот они, — он вытащил из кармана джинсов перетянутую резинкой толстую пачку долларов. — Хорошо заныкал, жлоб, еле я нашёл…

— Как ты так быстро нашёл? И где?

— Уметь надо. В кладовке, представь себе. Сколько здесь, интересно? Ну-ка, ну-ка…

Он снял резинку и принялся считать, а я округлившимися глазами поглядывал то на него, то на деньги, то на лежавшего без движения Ивана, и никак не мог отдышаться. Лицо мое пылало, и, поддавшись внезапно нахлынувшей слабости, я уселся на диван и откинул голову.

— Э-э, руками поменьше тут трогай, — бросил Серега, — отпечатков не оставляй. И так придется вытирать весь дом… Что у нас тут? Всего двадцать две штуки, с копейками. Такое хозяйство развел, производство наладил… и двадцать штук всего в заначке! Пользу он людям приносит, по дешевке все продает… Где ж польза людям, нам то есть? А может, ещё где тайничок есть?