Скандал в семействе Уопшотов

- Ну, нам, пожалуй, пора идти, - сказал Каверли. - Все было страшно мило, и большое вам спасибо.

- Если бы ты научилась держать язык за зубами, - закричал мистер Бринкли жене, - все были бы тебе очень благодарны! Тебе нельзя позволять править машиной, не говоря уже о том, чтобы объяснять людям дорогу.

- Спасибо, - робко сказала Бетси в дверях.

- А кто в прошлом году разбил машину? - вопила миссис Бринкли. - Кто из нас разбил машину? Ну-ка скажи!

Каверли и Бетси шли домой, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться, и эта прогулка кончилась, как и все другие.

21

Каверли больше не видел Камерона. Несколько дней он убил на то, что, сидя за письменным столом, отделывал его вступительную речь о небесных светилах. Однажды утром Каверли было ведено явиться в отдел безопасности. Он думал, что его обвинят в утере портфеля, и беспокоился, не арестуют ли его. Он принадлежал к числу людей, страдающих от непомерно развитого чувства вины, которое, подобно огромному синяку, скрытому одеждой, может не причинять боли, пока к нему не притронутся; но стоит задеть этот синяк, и человек от боли лишается всякого соображения. Каверли был образцом провинциальных добродетелей - правдивый, пунктуальный, нравственно чистоплотный и мужественный, - но стоило какой-нибудь могущественной длани общества указать на него перстом как на правонарушителя, и чувство собственного достоинства сразу покидало его. Да-да, он был грешник. Это он убил посла, заложил украденные драгоценности и продал "синьку" врагу. Подходя к помещению отдела безопасности, он чувствовал себя глубоко виновным. Он вошел в длинный коридор, выкрашенный в ярко-желтый цвет; впереди него стояли с десяток мужчин и женщин. Обстановка напоминала приемную терапевта или дантиста, приемную консула, коридор муниципалитета, контору по пайку, казалось, эта комната для ожидания занимает в мире на удивление большое место. Одного за другим мужчин и женщин вызывали по фамилии и впускали в дверь, находившуюся в конце желтого коридора. Ни один из них не возвращался, так что, очевидно, существовал другой выход, но Каверли их исчезновение казалось зловещим. Наконец его вызвали, и хорошенькая секретарша, на лице которой навеки застыло осуждающее и мрачное выражение, ввела его в просторный кабинет, похожий на старомодный зал суда. Там на возвышении в креслах сидели полковник и двое штатских. Внизу у возвышения сидел секретарь. Слева в стойке стоял американский флаг. Он был из тяжелого шелка с золотой бахромой и никогда не покидал своего места, даже для торжественного парада в самую благоприятную погоду.

- Каверли Уопшот? - спросил полковник.

- Да, сэр.

- Прошу вас, дайте мне ваш допуск.

- Пожалуйста, сэр. - Каверли протянул свой допуск.

- Знаете ли вы некую мисс Гонору Уопшот с Бот-стрит из Сент-Ботолфса?

- Эта улица называется Бот-стрит, сэр.

- Вы знаете эту даму?

- Да, сэр. Я знал ее всю жизнь. Она моя тетка.

- Почему вы не сообщили нашему отделу о том, что ей предъявлено уголовное обвинение?

- Ей? Обвинение? (Что она могла сделать? - подумал Каверли. Поджог? Поймана на краже в магазине стандартных цеп? Купила автомобиль и врезалась на нем в толпу?) Я ничего не знаю о том, что ей предъявлено уголовное обвинение, - сказал он вслух. - Она писала мне относительно падуба, что растет у нее за домом. На нем появилась какая-то ржа, и она хочет его опрыскать. Вот и все, что я о ней знаю. Не можете ли вы мне сказать, в чем ее обвиняют?

- Нет. Могу только сказать, что вы временно лишаетесь допуска.

- Но, полковник, я ничего не понимаю. Она ведь старуха, и не могу же я нести ответственность за ее поступки. Имею я право жаловаться? То есть существует ли у меня какая-нибудь возможность жаловаться?

- Вы можете обжаловать это решение через отдел Камерона.

- Но без допуска я никуда не смогу попасть, сэр. Я даже в мужскую уборную не попаду.

Секретарь заполнил бланк, сходный по виду с разрешением на рыбную ловлю, и протянул его Каверли. Это был, как он прочел, временный допуск сроком на десять дней. Он поблагодарил секретаря и вышел в боковую дверь, между тем как в комнату впустили очередного служащего, навлекшего на себя подозрение.

Каверли пошел прямо в отдел Камерона, но секретарша сказала ему, что старика ученого нет в городе, он уехал по крайней мере недели на две.

Тогда Каверли спросил, нельзя ли повидать Браннера, ученого, который завтракал с ним в Атлантик-Сити, и девушка проводила его в кабинет Браннера. На Браннере был кашемировый свитер, под стать его рангу; он сидел перед листом цветного картона, испещренного уравнениями, тут же была приписка: "Не забыть купить теннисные туфли". На письменном столе у Браннера стояла ваза с восковой розой. Каверли рассказал Браннеру о своей беде, и Браннер сочувственно выслушал его.

- Вы никогда не имели дела с секретными материалами, не так ли? спросил он. - В такого рода случаях старик охотно вмешивается. В прошлом году уволили сторожа из вычислительного центра, так как его мать во время второй мировой войны якобы очень короткое время зарабатывала себе на жизнь проституцией.