Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

Мужчины намеревались провести день, обговаривая детали конкурса и свои пари, а также осматривая винные погреба Горэма. Что означало, что они будут слишком пьяны, чтобы насладиться обильным обедом, который она запланировала.

Женщины собрались в комнате для шитья, принадлежащей маркизе, где были разложены кипы льняных квадратиков, вместе с иглами, ножницами и нитками. Дама, которая подрубит наибольшее количество носовых платков до обеда, будет объявлена победительницей, при условии, что стежки будут аккуратными, а узлы достаточно надежными, чтобы ими могли пользоваться приходские бедняки.

Симона была удивлена таким достойным занятием, организованным искателями удовольствий, не славящихся своей благотворительностью или заботой о менее обеспеченных.

Как только женщины были обеспечены надлежащими запасами, стало очевидно, что Дейзи, подруга капитана Энтуистла, станет несомненным победителем. В конце концов, она приехала в Лондон, чтобы стать швеей, и зарабатывала бы приличные деньги этим ремеслом, если бы не попала в плохую компанию. Пять других куртизанок отложили свои иглы в сторону, предпочитая работать над своими будущими выступлениями, своим гардеробом или просто спать, чем тратить бесполезные усилия среди женщин. Клэр тоже встала, хотя она еще не признала своего поражения.

— Я отказываюсь сидеть в одной комнате с этой женщиной. — Она указала на портрет леди Горэм. — Если бы не она, я продолжала бы жить здесь и чувствовать себя на своем месте. Старая корова настаивает, чтобы он бросил меня. После двенадцати лет! Я заберу шитье в свои комнаты, вместо того, чтобы сидеть в этом захудалом месте, которое является всего лишь памятником уродливой ведьме.

Симона полюбила старомодную комнату, которая напоминала ей о ее прежнем доме, о постоянной штопке ее матери и о шитье, чтобы они все были хорошо одеты, хотя и не по последней моде. Она взяла еще один квадратик, чтобы подшить его. Девушка не могла дать нуждающимся много денег; самое малое, что она может сделать — это нашить для них носовых платков.

Сандари начала подниматься. На недавно выученном английском она объяснила, что женщин ее профессии никогда не учат шить.

Симона пригласила ее остаться, рассказать им о своей стране, о ее обычаях.

— Это заставит нашу работу двигаться быстрее.

Экзотическая девушка так и сделала, ощутив искренний интерес Симоны. Она сбивчиво объяснила, что родилась, чтобы стать наложницей, и выросла во дворце, где у нее не было никаких других обязанностей или функций, кроме того, чтобы доставлять удовольствие любому мужчине, который купит ее, или получит в подарок. Сандари изучала интимные книги, училась петь и танцевать, готовить искушающие лакомства и ароматные массажные масла, узнавала, как сделать себя красивой и как заставить любого мужчину ощущать себя принцем.

Ее обучение сработало хорошо, слишком хорошо. Раджа предпочитал Сандари своей первой жене, второй жене и главной наложнице. Как и в ситуации Клэр, они потребовали ее ссылки. Радже пришлось прислушаться, если он хотел мира в своем гареме, а не откровенного убийства фаворитки. Так что он продал ее британскому набобу, который возвращался в Англию.

— Но здесь у нас нет рабства.

— Думаю, они назвали это контрактом. Но это ничего не меняет. У меня по-прежнему нет дома, нет средств, нет права выбирать, танцевать мне или сидеть в саду. К тому же здесь у меня нет ни друзей, ни будущего. Во дворце я бы удалилась на покой, чтобы учить юных девочек или помогать воспитывать детей принца. Здесь? Я не понравилась своему владельцу. Меня продали лорду Джеймсу Данфорту, но ему тоже не так-то легко угодить, совсем не то, что радже. Английские джентльмены не ценят мою подготовку. У них нет никакой — как это выразить? — утонченности. Они всегда торопятся. Секс только в темноте, для разрядки, и то только для мужчины.

— Разве это не всегда так? — Дейзи подняла глаза от своего шитья, чтобы спросить об этом.

Симоне не хотелось слышать ответ на этот вопрос. Она предложила:

— Тогда оставь его.

— Я не могу. Лорд Джеймс выплатил моему хозяину стоимость моего проезда.

— Но он не может владеть тобой!

— У меня нет ничего, что принадлежало бы мне. Ни одежды, ни драгоценностей. Я — словно одна из ваших английских жен. Разве это не так в вашей стране?

Мужья были всемогущи в отношении своих жен, их денег и детей. Быть возлюбленной наложницей во дворце, возможно, было лучше, чем женой богатого мужчины, но все же последнее, тем не менее, было мечтой всех женщин в комнате.

Сандари покачала головой.

— Замужние женщины тоже рабыни, но только под другими именем: движимое имущество.

— Не все браки такие, — настойчиво возразила Симона. — Не все мужчины держат себя с таким превосходством. Моя мать была счастлива. Мой отец оставил свой мир ради нее.