Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

— Послушайте, пусть они просто снимут карты. Никакого шанса на ошибку при подсчете, а? — предложил он, хихикнув. Клэр беспокоилась о том, что проиграет глупой гусыне, которая позволила себе забеременеть, и ее собственная история тут не при чем, так что с готовностью согласилась. Симона подумала, что Элис должна требовать начать игру, в которой она сможет выиграть, но молодая женщина торопливо согласилась на более простое решение, чтобы не оскорблять хмурящихся хозяев.

Лорд Эллсворт попросил новую колоду. Элис снимала первой и вытащила короля. Лорд Горэм застонал. Мужчины еще громче начали делать ставки.

В первый раз на чьей-то памяти, за исключением, возможно, лорда Горэма, капля пота появилась на лбу Клэр. Ее карта оказалась шестеркой.

— Ужин ждет в столовой, — быстро объявил маркиз, уводя свою леди прочь в этом направлении до того, как она швырнула в кого-нибудь колодой, часами или египетской мумией, стоящей в углу.

Как обычно, Симона первой отправилась в постель, в то время как Харри остался внизу с несколькими беспробудно пьющими мужчинами — или с заядлыми игроками, которые, кажется, не были закаленными Ромео. Мистер Энтони, лорд Эллсворт и сэр Чонси сидели в библиотеке Горэма вместе с другими, чьи любовницы отправились в Лондон, слишком устали или страдали от головной боли. Они платили своим женщинам вовсе не за это, но, по крайней мере, бренди оказался хорошим.

Данфорт не присоединился к ним либо потому, что он предпочитал свою любовницу — или любовницу сэра Чонси — либо потому, что презирал компанию банкиров или ублюдков.

Никто не ворчал по поводу правительства, состояния дел в Европе или поражения Наполеона. Они не обсуждали ничего, кроме карт, предстоящих скачек или того, какой у Горэма отличный повар, черт побери.

Харри был очень расстроен, и расстроился еще больше, когда поднялся в спальню и увидел свою прекрасную гувернантку, лежащую в кровати, подложив под спину подушку, с книгой в руках. Клочок розового кружева выглядывал из-под покрывал, прикрывая ее плечи, а длинная коса цвета пламени лежала поверх одеял. Боже, она была великолепна. И она делала именно то, что он просил у нее — производила сенсацию. Никто не забудет, что они были здесь, на этом загородном приеме. Он тоже никогда не сможет этого позабыть.

Харри направился в гардеробную, чтобы найти свой халат, который намеревался сбросить, как только это станет возможным. Затем он заметил мистера Блэка и кучу одеял на полу у камина.

— Ах, как любезно с твоей стороны привести собаку сюда прежде, чем Метлок порежет ее на кусочки. Я боялся, что он скорее откажется от места, чем разделит свою спальню на чердаке с собакой. И к тому же ты устроила Блэки удобную постель.

— Это не для собаки, это — для тебя.

— Для меня? Что я сделал? Я думал, что мы уже преодолели подобные…

— Мы преодолели эту линию, вот куда мы зашли. И мы не собираемся идти дальше.

Харри смог ощутить сладкую правду этих слов — и свое собственное горькое разочарование. Но он был не из тех, кто легко сдается, поэтому настроился на то, чтобы изменить ее мнение.

— Очень хорошо, моя милая, давай вернемся обратно к тому, чтобы спать на разных половинах кровати. Мне принести каминную кочергу?

— Прежде от нее не был никакой пользы, не так ли? Нет, я считаю тебя слишком опытным повесой, чтобы доверять тебе спать со мной в одной комнате, не говоря уже об одной кровати. Мне будет гораздо безопаснее с мистером Блэком, чем с таким закоренелым соблазнителем.

— Я? — снова спросил он. — Соблазнитель? Я не слышал, чтобы ты жаловалась или просила меня остановиться прошлой ночью.

Симона кивнула.

— Вот именно. Ты слишком хорош в том, что делаешь.

Но ведь Харри не мог найти ни шпиона, ни шантажиста.

— Что именно я сделал? Я сдержал свое слово. Ты сохранила девственность.

Теперь Симона опустила книгу и сложила руки на груди, лишив его даже проблеска розового рая.

— Но я не сохранила свое чувство собственного достоинства. Я не виню во всем только тебя, ты должен понять. Я не доверяю себе еще больше, чем не доверяю тебе. Если быть совершенно правдивой, то я хотела заняться с тобой любовью.

— А сейчас ты не хочешь этого?

— Сейчас я хочу больше, больше того, с чем я смогу жить впоследствии. Ты ценишь честность, мистер Харри Хармон. Что ж, вот тебе правда: ты заставляешь меня ощущать то, что я не должна чувствовать. Твои прикосновения волнуют мою кровь. Твои поцелуи лишают меня разума.

— Ты говоришь, что дьявол заставил тебя поцеловать меня в ответ?

— Ты сам дьявол, знаешь ли, потому что заставил меня хотеть этого.

— Полагаю, это комплимент, но я дьявольски уверен в том, что это — холодное утешение[31].

Симона бросила ему еще одно одеяло.

Глава 20