Скандалы

Повесив трубку, она оглядела идеально прибранную кухню, решив, что спятила. Как это она запамятовала, что уже звонила Арнольду? Он, конечно, решил, что у нее не все дома.

Нет, с головой у нее все в порядке, просто она очень волнуется. Из тех, кого она считала своими давними друзьями, Рона Фридман придет сюда первой.

Заняться было нечем, поэтому, чтобы успокоиться, Джорджина стала ходить по квартире, пытаясь увидеть все глазами Роны. Та по-прежнему жила в квартире с одной спальней далеко, на Девяностых улицах Ист. Нельзя считать, что она преуспела: в ее перестроенном доме без лифта постоянно пахло вареной капустой и лизолем. Свои домашние растения Рона держала на площадке пожарной лестницы, которую в шутку называла своей террасой.

Поежившись, Джорджина остановилась у стеклянной стены гостиной, выходившей на огромную террасу. Она огибала всю квартиру. Приходивший дважды в неделю садовник только что заменил летние растения на уже расцветшие осенние циннии и ноготки. Когда они завянут, он уберет горшки. Висячее кресло на двоих все еще покачивалось в стеклянном бельведере в юго-западном крыле, но, когда ударят холода, его, конечно, придется убрать.

Она обвела взглядом огромную гостиную, заполненную предметами старины, посмотрела на великолепное пианино. Джорджина вспомнила, как жили они с Роной. Эта квартира и ее интерьер были прекрасны, но вдруг у нее возникло ощущение – что-то здесь не так. Эта роскошь подавит Рону. Еще хуже, если Рона решит, будто она специально пригласила ее сюда, а не в ресторан, чтобы продемонстрировать все это.

Она вошла в столовую. Сельма уже сервировала ленч на длинном полированном столе. Внезапно Джорджина подумала, что они с Таннером выглядят довольно нелепо, обедая вдвоем за этим огромным столом.

Поспешно убрав со стола антиквариат – английский фарфор и столовое серебро с монограммами, – она пошла на кухню. Вот тут они посидят и перекусят. Она расставляла на кухонном столе сине-белую фаянсовую посуду, которой обычно пользовались Сельма и Гровер, когда раздался звонок. Джорджина поспешила в холл, чтобы опередить Сельму, радуясь, что догадалась натянуть джинсы и старый свитер.

Распахнув двери, она увидела Рону с толстым конвертом в руках.

– Уф, – выдохнула, улыбаясь, Рона. – А я-то все думала, каковы эти дома внутри. Только сейчас поняла, что ты занимаешь весь этаж, черт побери.

Джорджина сморщила нос.

– Да, дом великоват. Заходи.

– Мне кажется, он тянется от Парк-авеню до Лексингтон.

– Ну, не совсем.

В холле Рона протянула ей конверт.

– Держи – бессмертная проза из осеннего каталога „Уинслоу".

Взяв пакет, Джорджина прикинула на руке его вес.

– О, Рона, зачем ты это сделала? Книги сейчас так дороги!

Рона засмеялась.

– Не так уж, если берешь их со склада на четвертом этаже. Одно из немногих преимуществ издательского бизнеса – бесплатные книги. Стоит заглядывать туда перед самым Рождеством.

– Очень мило с твоей стороны, я рада любой из этих книг, – сказала Джорджина, покидая холл и надеясь, что Рона не заметит китайские обои с ручной росписью.

Но вдруг Рона воскликнула:

– Ну и ну, Джорджи! Это же обои с рисунками династии Мин. Надеюсь, тебе известно, что их расписывают чистым золотом.

Джорджина бросила на обои такой взгляд, словно видит их в первый раз.

– Откуда ты знаешь? Рона пожала плечами.

– Однажды редактировала пятидесятидолларовое подарочное издание объемом в пару листов. Могу рассказать также, как выглядит водопроводный кран из золота.

Джорджина рассмеялась. Она уже забыла, как непринужденно ведет себя Рона и как приятно встретиться с кем-то из прежней жизни.

– Пошли на кухню. Я думаю, мы посидим там. Так уютнее, – добавила она, направляясь в задний холл. Не услышав ответа, Джорджина оглянулась, но Роны не увидела. Она вернулась в большой холл: Рона стояла перед аркой, ведущей в гостиную.

– Рона?

– Боже милостивый, – выдохнула та. – Это что, терраса или часть Центрального парка, которой я раньше не видела?

– Терраса, Рона. Идем на кухню.

– Если ты не возражаешь, можно мне пройтись по дому? – спросила Рона. – Кажется, я не видела ничего подобного после того, как в старших классах побывала на экскурсии в Бленхеймском дворце.

Осматривая дом, Рона почти все время молчала, видимо, она знала куда больше Джорджины о происхождении антикварных вещей, тканей, которыми пользовались декораторы, и о том, когда был изготовлен серебряный сервиз, а также лебеди высотой почти в метр у входа в столовую.

– Джорджи, – вдруг тихо сказала Рона, – не покажется ли тебе дерзким мое желание посидеть за ленчем в гостиной?

– Что ты... нет... ради Бога. Ты в самом деле хочешь остаться здесь?

– Видишь ли, в конторе есть одна крайне несимпатичная мне особа, которой я с удовольствием расскажу об этой обстановке. У нее от этого голова закружится.

– Закружится?

– Да она просто потеряет дар речи.

– Ну, тогда... – сказала Джорджина, дерну) шнурок колокольчика, чтобы вызвать прислугу, – давай так и сделаем.

Сельма тотчас появилась на пороге.

– Да, мэм?

– Сельма, это моя подруга Рона Фридман. Мы решили посидеть здесь. Накройте, пожалуйста, на стол.