Скандинавия глазами разведчика

Баренцбург по гипотенузе прямоугольного треугольника находился от нас на противоположном берегу километрах в десяти— одиннадцати[69]. Мы решили сократить это расстояние, пройдя по малому катету вдоль залива, и выйти на расстояние большого катета, чтобы оттуда подать обусловленный сигнал бедствия.

Оставив грузного Диму Балашова с карабином охранять катер и прочее имущество, мы втроём двинулись в глубь Зелёного фьорда. Тундра не самый благоприятный грунт для пешехода, одетого в резиновые сапоги. «Расквасившись» после снеготаяния, она ещё не успела просохнуть, сверху несли потоки воды многочисленные ручьи, некоторые из них были настолько глубоки, что приходилось искать брод. По короткому катету нам предстояло пройти километра четыре, но, не пройдя и половины пути, мы уже выбились из сил. Увязая почти по колено в топкой грязи, на первый километр мы потратили не менее часа. Потом попался каменистый участок, который тоже отнял достаточно много сил, потому что надо было прыгать и попадать ногой на устойчивую опору.

По пути нам встретилось небольшое стадо оленей, и Саша Потехин, приблизившись к ним, стал звать:

— Борька, Борька! Подойди ко мне!

Борькой в Баренцбурге звали оленя, который в самую зимнюю стужу спускался с гор и приходил в посёлок в поисках пищи. Зима в этот год выдалась морозная и снежная, и много оленей погибло от голода, так и не сумев раскопать из-под снега мох или ягельник. Борька быстро привык к хорошей жизни, смело подходил к людям и брал у них из рук подачки.

Олень, которого Потехин назвал Борькой, был красивым и самым крупным самцом. Он стоял впереди стаи, состоящей в основном из самочек, и, раздув ноздри, настороженно смотрел на приближающегося к нему коменданта.

— Борька, ну иди же ко мне, — произнёс добрый комендант, протягивая ему корку хлеба.

Олень рванулся вперёд и в два прыжка оказался перед Потехиным. Саша не успел произнести больше ни слова, потому что в следующую секунду он почувствовал сильный удар рогами в грудь и свалился в грязь, как неустойчивая фишка домино. Олень не успокоился на том, что поверг незваного гостя наземь, а стал бить его копытами и бодать рогами. Потехин, не ожидая такого коварного подвоха, не издал от страха ни звука и только ногами защищался от напора дикого зверя.

Мы опомнились и выстрелили в воздух. Стадо мгновенно исчезло за бугром, а вместе с ним и его гордый предводитель. Саша поднялся и стал отряхиваться от прилипшей к одежде грязи. Руки его тряслись, и вид у него был, прямо скажем, неважнецкий. Слава богу, никаких повреждений на теле обнаружено не было. Обманутый в самых лучших желаниях, Саша всю дорогу хранил молчание и старался не смотреть нам в глаза. Мы с Валерой Ка-менсковым понимали его состояние и не задавали ему лишних вопросов, погрузившись в собственные мысли.

Наконец мы вышли прямо напротив посёлка и остановились, чтобы подать ракетой сигнал.

Ракета одна за другой взвивалась в голубое небо, оставляя за собой рваный оранжевый цвет лишь на несколько секунд, потому что дул свежий ветер. Кроме того, оранжевый цвет на фоне яркого ярила был еле заметен самими сигнальщикам, не говоря уже о том, что его могли заметить из посёлка.

Истратив весь запас ракет, мы поняли, что наш сигнал не сработал.

— Надо идти к водопроводчикам, — предложил Валера. — Там у них есть рация.

Следует пояснить, что Баренцбург питается ледниковой водой через трубы, проложенные по дну Зелёного залива. Источником водоснабжения является небольшое высокогорное озеро-спутник озера Линнея. Водопровод обслуживала бригада из трёх или четырёх полярников, которые постоянно жили при нём и в посёлке появлялись очень редко. Им регулярно завозили продукты питания, а контакт с ними держали по радио.

Мы вздохнули и тронулись опять в путь. До основного жилища было не менее трёх километров. Коробку этого незамысловатого строения мы хорошо видели. Она находилась прямо напротив южной окраины Баренцбурга.

На зимовье водопроводчиков никого не было, кроме агрессивных чаек-крачек, атаковавших нас с назойливостью и смелостью осиного племени. В качестве оружия они искусно используют свой помёт. Первой жертвой их беспорядочной «бомбардировки» пал бедный Потехин: они не только сбросили на него свою «бомбочку», но и больно клюнули в затылок. Мы быстренько надели на головы шапки, а возмущённый Каменсков не выдержал и пугнул их выстрелом из дробовика.

Домик был закрыт, вероятно, все ушли к насосной станции в горы, где у них тоже было жильё и где они в основном занимались рыбной ловлей. Надо было что-то делать.

— Может, дойти до станции? — неуверенно предложил Потехин, и сам понимая нереальность своего предложения. Семь километров лазания по горным тропам мы бы не выдержали.

— Нет уж, — отпарировал Каменсков. — Надо проникнуть в дом, там есть телефон, по которому можно связаться с насосной станцией.