Скандинавский детектив. Сборник

— Конечно.

Казалось, Герман утратил всякий интерес к тому, что происходило вокруг.

— Мы звонили вам в двадцать двадцать, — сказал Харалд, — но никто не ответил.

Герман молчал, наклонившись вперед и глядя в пол.

— Где вы были в это время? — не отставал Харалд.

Герман поднял голову.

— Что вы сказали? В двадцать двадцать? То есть в половине девятого? Я был в Юридикуме.

— Но вы только что сказали, что сидели дома и работали!

— Да. — Герман отбросил волосы со лба. — Простите. Я хотел сказать, что сначала был в Юридикуме. Отправился туда после следственного эксперимента. А потом пошел домой.

— Когда вы ушли из Юридикума?

— Не помню. Я пробыл там недолго. Только забрал материалы, нужные для работы дома. Должно быть, я ушел оттуда еще до девяти.

— Вы пошли прямо домой?

— Да, прямо домой:

— А потом выходили из дому?

— Около двух ночи, — мрачно буркнул Герман. — Я искал Марту. Вечером она всегда возвращалась домой. Всегда. Я боялся, что с ней что-то случилось.

Харалд хотел что-то сказать. Но я сделал ему знак помолчать.

— Послушай, Герман,— начал я.— Эрик Бергрен утверждает, что видел тебя возле «Каролины» вчера вечером примерно в половине десятого.

Герман выпрямился и взглянул на меня отсутствующим взглядом.

— То есть когда убили Марту?

— Ну, мы еще точно не знаем, когда ее убили, — заметил Харалд. — Но, во всяком случае, это не исключено.

Глаза Германа превратились в маленькие щелочки. Он исподлобья взглянул на Харалда.

— А что Эрик делал так поздно возле х«Каролины«?

— Эрик утверждает, что якобы договорился встретиться с Мартой в половине десятого возле филфака. Но она не пришла.

— Вот оно что! — воскликнул Герман. — Значит, все-таки Эрик!

— Вы видели вчера вечером возле «Каролины» машину Петерсена? — неожиданно спросил Харалд.

Это была грубая ловушка. И Герман в нее не попался.

— Я не был вчера вечером возле «Каролины«! Вы сами говорите, что там стояла машина Йосты!

— Почему Эрик утверждает, что видел тебя возле «Каролины», если тебя там не было? — спросил я.

Герман зашагал по комнате.

— Он не мог видеть меня возле «Каролины». И не мог встретить Марту возле филфака!

Харалд быстро взглянул на меня и незаметно сделал знак, чтобы я молчал.

— Почему же доцент Бергрен не мог встретить вашу жену возле филологического факультета?

— Потому что в половине десятого… — начал Герман. — Потому что…

Окурок обжег ему пальцы. Он бросил его в керамическую вазу.

— Так почему же? — спросил Харалд.

Герман сел в кресло.

— Потому что в половине десятого я сам искал Марту на филфаке. И ее там не было.

Теперь Герман рассказал все, что с ним случилось в тот злополучный вечер. Из Юридикума он действительно пошел домой, а когда пришел, оказалось, что Марты нет. Тогда он и заподозрил недоброе. Убедив себя в том, что подозрения не безосновательны, он выбежал на улицу, вскочил в автобус, пересел в. другой и вышел на остановке возле Валленбергсвейен, прямо напротив филологического факультета. Воспользовавшись своим ключом, он открыл двери и вошел, но Марты нигде не было. Тогда он отправился домой пешком в надежде, что она уже вернулась. Однако пошел не по Тунбергсвейен через Английский парк мимо «Каролины», а по Виллавейен прямо к Энчепингсвейен. Избрав такой маршрут, он мог довольно долго наблюдать всю улицу возле филфака. Правда, никого из знакомых он не встретил.

Харалд, казалось, был вполне удовлетворен тем, что услышал от Германа, и перешел к совершенно другим вопросам.

— Что вы знаете о харофине? — спросил он.

— О харофине? — переспросил Герман. — Что это такое?

— Вот об этом я вас и спрашиваю, — спокойно заметил Харалд.

— Это не тот ли крысиный яд, которым отравили Манфреда?

Харалд кивнул.

— Больше я ничего о нем не знаю, — заверил Герман.

— В чем вы были, когда пришли в «Альму» во вторник утром?

Герман попытался вспомнить.

— В пальто… Я повесил его в вестибюле.

— И все? — спросил Харалд.

— Я почти никогда не ношу шляпу.

— Галоши?

— Ну конечно. Галоши.

— Они у вас здесь? — спросил Харалд.

— Разумеется, а где же им еще быть? Стоят в прихожей.

Вальграв принес галоши. Совершенно обычные, без всяких меток, на сорок второй размер.

— Вы уверены, что это именно ваши галоши и вы ни с кем не поменялись?

Герман внимательно осмотрел галоши.

— По-моему, мои, — сказал он. — Но когда речь заходит о галошах, всегда возникают сомнения.

— Ладно, — протянул Харалд. — Сколько сейчас времени на ваших часах? Только точно.

Герман недоуменно посмотрел на него и пожал плечами.

— Одиннадцать двадцать четыре и… тридцать секунд.

— Ваши часы отстают на пять минут, — сказал Харалд. — Вы проверяли их вчера?

Этого Герман вспомнить не мог. Напоследок Харалд спросил его, не рассказывала ли Марта чего-нибудь такого, о чем предпочла умолчать во время следственного эксперимента. Герман сказал, что ничего особенного она не рассказывала. И сам ничего не мог прибавить к тому, что уже было известно.