Скандинавский детектив. Сборник

— Если вы взяли кофейник, — подумав, сказал Эрик мрачно, — то вам ничего не стоит бросить в него что-нибудь в тот самый момент, когда вы приподнимаете крышку как бы для того, чтобы узнать, есть ли там еще кофе и хватит ли его еще на одну чашку, которую вы хотите налить кому-нибудь другому.

— Это вполне возможный вариант, — спокойно согласился Харалд. — Вы так и сделали?

— Нет, этого я не делал, — ответил Эрик.

Он взял свою минеральную воду и стал пить ее маленькими глотками. Потом снова сел рядом с Харалдом. Мы долго молчали.

Остальные говорили в это время о Германе. Турин страстно защищал его и даже привлек на свою сторону Ульрику Бринкман.

— Зачем было Герману убивать Марту именно в «Каролине»? — спрашивала она.

— Может быть, он застал ее там врасплох, когда она пришла на свидание? — предположил Филипп Бринкман, сладострастно чмокая губами. — И, возможно, она даже призналась? Тогда он впал в неистовство…

Юхан немедленно ввязался в этот спор.

— Герман всегда ходит без шляпы, — сказал он. — Вы не помните, тот парень, что бежал из «Каролины», был в шляпе или без?

Йоста Петерсен нахмурил брови и стал вспоминать. Ульрика Бринкман устремила на Турина свои синие глаза.

— Конечно, он был в шляпе.

— Да, — согласился Турин, — он был в шляпе. Но это ничего не значит. Тот, кто никогда не ходит в шляпе, может надеть ее специально, чтобы его не узнали.

Он замолчал, допил грог и стал смотреть в камин. Там пылало искусственное электрическое пламя с настоящими багрово-красными отблесками. Но искусственные дрова производили неприятное впечатление. Я повернул голову. Харалда в комнате не было. Очевидно, он вышел в туалет. Поджидая его, я выпил еще стакан грога. Он стал очень крепким. Я давно уже заметил, что чем ближе к ночи, тем крепче становится грог.

У всех вдруг пропало желание говорить про убийство. Запальчивость уступила место усталости и безразличию. Юхан первым понял, что делать ему здесь больше нечего. Он встал, поблагодарил хозяина за гостеприимство и откланялся. Филипп Бринкман решил, что хватит уже предаваться возлияниям. К Тому же он смертельно устал. Его дочь и Турин должны были уехать вместе с ним в такси. Внезапно снова появился Харалд и подозвал меня к окну.

— Тебя долго не было, — заметил я.

Он лукаво улыбнулся.

— Я смотрел, в каком состоянии обувь и галоши хозяина, — ответил он.

— Что-нибудь удалось выяснить?

— Кое-что, — ответил он и продолжал шепотом: — Я нашел тот самый узор на подошве и кнопку. А теперь я пойду. Ты можешь остаться и следить за тем, что здесь произойдет…

Он нашел Хилдинга в передней. Я слышал, как Бринкман приглашал Харалда к ним в такси. Входная дверь захлопнулась, и Хилдинг вернулся к нам. Мы снова уселись у камина.

В общем мы сваляли дурака, оставшись. Разговор не клеился. Но мы настолько устали, что не могли подняться и уйти. Силы покинули нас. Мы просто сидели и изредка перекидывались фразами.

Хилдинг поставил несколько старых пластинок.

— У тебя есть Бах? — спросил я. — Мне хотелось бы послушать «Музыкальную жертву».

У него не было Баха. Только джаз. Хилдинг не мог похвастаться тонким музыкальным вкусом.

Наконец Йоста встал и откланялся. Было уже около половины третьего ночи. Его примеру последовал Эрик. Он предложил Йосте подвезти его в своей машине. Но Йоста хотел немного пройтись. Хилдинг проводил их до дверей. Я стоял у балконных дверей и смотрел на темный замерзший сад. Из темноты вынырнула машина с желтыми фарами. Онa свернула за угол и пронеслась мимо виллы Хилдинга. По саду полоснули ярко-желтые длинные лучи света. На мгновение ожили тени — черные, белые и желтые. И все снова окутал непроницаемый мрак.

ТУРИН

Когда я вернулся на виллу Хилдинга, было уже начало третьего. Я остановился на тротуаре возле изгороди и стал смотреть на дом. В гостиной горел свет, но в передней было темно.

Я проскользнул в ворота, быстро дошел до крыльца, повернул налево и прокрался вдоль стены за угол. Я занял позицию у окна, возможно, того самого, через которое Герман Хофштедтер смотрел в конце сентября на Хилдинга и Марту. В гостиной были четверо. На диване сидели Эрнст Бруберг и Йоста Петерсен, а в креслах — Хилдинг и Эрик Бергрен. Говорил Хилдинг и при этом размахивал толстой сигарой. Бергрен пил небольшими глотками минеральную воду. Петерсен сидел, подавшись вперед, и созерцал не то Хилдинга, не то какой-то предмет у него за спиной. Эрнст, откинувшись на спинку дивана, смотрел в потолок. У него был такой вид, словно мысли его витают где-то очень далеко.

Затем я снова двинулся вперед и подошел к задней стене дома. Шторы на балконной двери были задернуты, но между ними остался довольно широкий просвет. Отойдя к живой изгороди, я спрятался за кустами и стал наблюдать за тем, что происходит в гостиной. Я стоял так, что видел спины Хилдинга и Бергрена, а между ними на диване — Петерсена. Теперь мне оставалось только ждать.