Скандинавский детектив. Сборник

Аброка спала. Не так уж часто маленький город может досыта выспаться, понежиться и потянуться под снежным одеялом до ушей. Маленький городок должен заботиться о своих обитателях, следить, что они говорят и делают. Первый день судебного процесса стал в этом смысле весьма утомительным, а вечер — еще больше. Всем было чем заняться до самой поздней ночи.

— Ну и вид был, когда он там стоял и истекал слезами, — вспоминал кондитер Альготсон, снимая брюки с подтяжками, которые перебросил через подлокотник кресла. — Но к чему весь этот спектакль? Инес Викторсон с этого никакого проку. Только подрывают авторитет виднейших людей города. И вообще, что за птица этот адвокат?

— Что бедняжку осудят, — тарахтела аптекарша, тормоша мужа, который уже засыпал, — это сто процентов. Бедняга Викторсон, так его жаль, но нужно было думать, когда женился. А не брать первую попавшуюся…

— На сегодняшний вечер с меня хватит, — отрезала фру Ларсон и спрятала в шкаф мужнину фляжку с коньяком. — Ни за что ни про что человека убить! И только из боязни развода? Нет, в этом меня никогда не убедить! С такой фигурой и внешностью она могла найти куда лучшую партию, чем неотесанный торговец железяками…

— Ты меня разоришь, — смеялась Лена Атвид в трубку. — Было уже шесть гудков. Как только приеду домой, все узнаешь. Но сейчас должна спросить тебя еще об одной вещи, которая не идет у меня из головы. Я совершенно уверена, что в убийстве она невиновна, но в таком случае… Алло, да, дайте нам еще две минуты!

— Слушай! — Фру Эркендорф резко повернулась в постели. — Я уже думала, что у меня сердце разорвется от испуга, когда ты там сказал в открытую, что… И выставил меня на смех перед всем городом! Боже мой, как я несчастна!

Ее всхлипывания перешли в стоны, когда она зарылась лицом в подушку.

Молочник уже здорово набрался и попытался описать события всего вечера в нескольких словах.

— Убийство— отвратительная вещь,— сказал он,— и никто бы не поверил, что такое может произойти в Аброке. Но одновременно это будто проветрило атмосферу. Верю, что теперь пришел конец системе, когда небольшая клика правит целым городом. Ты мне что-то сказала? Тогда спокойной ночи. Я гашу свет, София, ладно?

Свет погас, и Аброка заснула крепким сном под заснеженными крышами. Окружной судья и присяжные, участники суда и свидетели, президиум суда и горожане спали. И среди них спал убийца.

ВТОРОЙ ДЕНЬ СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА

Словно птичка задела

У скрипки струну,

То смеется, то плачет,

По кому — не пойму…

Ты проходишь с любовью

По росной траве,

Но цветы пахнут кровью

На моей голове.

Из сборника стихов, принадлежавшего фрекен Розенбок

1.

— Анализ доказательств, — заявил окружной прокурор, — вне всяких сомнений, показывает, что имело место преступление. Это никак прямо не следовало из тех обстоятельств, при которых обнаружили покойного. Предполагалось, — приходится мне добавить — по вполне понятным доводам, что он сам наложил на себя руки. Но вскрытие, о котором вчера нам сделал доклад судебно-медицинский эксперт, доказывает, что покойный был без сознания уже до того, как произошло повешение. Петлю ему на шею набросила чужая рука.

Шел второй день процесса, и государственный обвинитель развивал пункты обвинительного заключения. Еще прежде секретарь суда зачитала справку по Инес Викторсон. Там было куда меньше цветистых слов, чем это принято в биографиях. Биографические данные взяли из материалов расследования. Описание подготовил какой-то судебный чиновник. Врач из отделения душевных болезней в тюремной больнице с понятной краткостью высказался о духовной жизни фру Викторсон, но ее физическое состояние, которое заслуживало особого внимания, другой судебный врач оценил всего в четыре строки. Завершало это сочинение ничего не говорящая выписка из полицейской картотеки.

Прокурор продолжал перечисление доказательных материалов и перешел от преступления к личности обвиняемой и его мотиву.

Он напомнил, что фру Викторсон спрашивала эксперта из круга своих знакомых, может ли неверная супруга рассчитывать на алименты в случае развода.

— Это был вопрос, — заметил прокурор, — интересовавший именно ее. Она хотела знать, на что можно рассчитывать. Ответ ее встревожил. — Защитник непременно обратит ваше внимание на то, что нет реальных доказательств супружеской измены фру Викторсон. Об этом можно спорить, но решающей роли это совсем не играет. Оценить важность доказательств нелегко и опытному судье. Фру Викторсон, безусловно, не была способна на такое. Она жила в неуверенности, насколько весомы доказательства, но знала, что они существуют, по крайней мере, есть компрометирующие письма, и они могут быть использованы против нее. Ее поведение доказывает, что она опасалась самого худшего. И в этой связи нужно принять во внимание и намерения Боттмера.