Скандинавский и Славянский циклы. Компиляция. Книги 1-6

Я шевельнулась. Чуть встороне от моих ног темнело пятно высохшей крови. Недавняя драка всплыла в памяти. Неужели это было не сном?! Пресветлые Боги, да где же был мой разум, когда я стала бить Хорька?! Ведь хотела лишь немного припугнуть его – показать, что не собираюсь терпеть оскорбления, а что вышло?!

Дверь заскрипела. По усыпанному сеном полу пролегла узенькая полоска света. Догадываясь, кто стоит за створкой, я позвала:

– Левеет!

Мальчишка бочком втиснулся в щель.

– Что со мной было, Левеет? Он заморгал:

– Не знаю. Ты ни с того ни с сего стала бить Хорька. Потом раскидала троих мужиков, как котят, а после упала, заснула и два дня не просыпалась…

– А почему ладонь так болит?

– Хорек сказал, будто ты взяла его ножик за лезвие и выдернула у него из руки. Видать, глубоко порезалась, – по-прежнему переминаясь у дверей, пробормотал Левеет, а потом решился и шагнул вперед: – Он послал за Финном-колдуном и за Свейнхильд. Колдун приходил вчера. Поглядел на тебя и сказал, что твоя сила – очень дурная и никому, кроме Хаки, с ней не совладать, потому что жизни ваши связаны, как одна. А когда Хорек приказал тебя убить, колдун заявил, что это может решить только Хаки. Теперь все ждут приезда Свейнхильд и очень боятся.

– А ты?

– Я – нет, – гордо выпрямился Левеет. – Я твой друг, а ты не обидишь друга.

И тогда я вспомнила Баюна. «Вскоре ты перестанешь различать друзей и врагов. Марам нужны людские жизни, и чем чаще ты будешь убивать, тем больше жизней получит их ненасытная хозяйка…» Неужели он говорил правду и мой внезапный гнев – дело Морениных прислужниц? Если это так, то скоро я сама превращусь в мару, только живую и облаченную плотью! Так вот что значило Баюново «они любят брать все». Чем дольше живет мой враг, тем больше нежити Морены завладевают моей душой. Нужно быстрее выбраться отсюда, отыскать Хаки и убить его! Иначе мне грозит куда худшая участь, чем смерть. По слухам, Волк где-то в Норвегии, и его нетрудно найти, лишь бы достало сил перебраться через разделяющий Свею и Норвегию загадочный лес Маркир! [108]

– Если ты мой друг, как говоришь, – прошептала я, – то сними путы. Ты ведь знаешь, что сделает со мной Свейнхильд. Клянусь, я уйду и больше никогда не вернусь! А если меня поймают – скажу, что смогла развязаться сама.

Паренек отрицательно замотал головой:

– Нет. Нельзя.

Я вздохнула. Что ж, он не оставил мне выбора. Негоже обманывать ребенка, но придется.

– Ты просто боишься, – откидывая голову, заявила я. – Ладно, ступай отсюда, трусишка.

– Я не трусишка!

– Но боишься…

Левеет засопел, переступил с ноги на ногу, а потом моей щеки коснулось его прерывистое дыхание. Веревка на моих руках натянулась, дрогнула и упала на пол.

– Вот, – убирая нож, заявил Левеет. – Я не трус!

– Нет. Не трус, дурачок. – Коротким резким ударом я обрушила оба кулака на его голову. Парнишка застонал и обмяк. Скоро он очнется, и мне следовало поторопиться.

Выпавшим из его рук ножом мне удалось перепилить веревки на ногах. Все тело ныло, будто после тяжелой. работы, а руки едва шевелились. Разминаясь, я несколько раз присела, потом подпрыгнула. Ничего… Вроде легче… Осталось выбраться отсюда, а там…

Я не знала, что будет там. Знала только, что, по слухам, Хаки Волк ушел в Норвегию, в усадьбу ярла Хакона. Только бы найти это место и добраться до своего врага раньше, чем мары превратят меня в чудовище! Теперь у меня не возникнет сомнений…

Я шагнула к двери, и та широко распахнулась. Яркий свет и снежная белизна заставили меня зажмуриться.

– Брось нож! – громко приказал незнакомый голос.

Бросить? Не открывая глаз, я выпустила оружие. Сопротивляться было глупо – судя по звону мечей, фырканью лошадей и скрипу раннего снега, у дверей конюшни собралось не меньше десятка всадников.

«Не успела. Чуть-чуть не успела», – вертелось у меня в голове, и, вторя моим мыслям, надменный голос

Свейнхильд громко произнес:

– Помедли мы еще немного, и ты успела бы удрать, словенка…

– Дара! – через силу открыв глаза, сказала я. —

Меня зовут Дара!

.Казалось, Свейнхильд не услышала моих возражений.

– Взять ее! – приказала она.

Мои глаза уже привыкли к белизне снега и разглядели приехавших со Свейнхильд незнакомых всадников. Одежда и украшения выдавали в них знатных воинов. И где только Лисица набрала таких помощников? Или, услышав об озверевшей бабе, они сами захотели поглазеть на дикарку? Что ж, пускай смотрят, чай, до дыр не сотрут…

– Ее убить надо! Или судить! – Откуда-то вылез Хорек. Я шатнулась в его сторону, и, пискнув, управляющий скрылся.

– А чего ее судить? – небрежно откликнулся один из незнакомцев. – У нее хозяйка есть.

Не слезая с коня, он подъехал ближе. Обутая в теплый меховой сапог нога легонько толкнула меня в плечо. Я отдернулась и не удержалась, упала в снег. Всадник расхохотался:

– И это – баба-берсерк?! Да она и на ногах-то не стоит! – Все еще смеясь, он обернулся к пристыженному управляющему:. – Как ты не смог с ней совладать?!