Сканеры

Получить две тысячи налом можно было только от нас. Но это было еще не все.

— Это вы получите за ту пачку листов, что мы видим сейчас. И еще по 2500 — за каждую последующую. За то, что вы расскажете нам о других читателях, — по 1000 за читателя.

И, словно этого было недостаточно, один из нас добавлял железным тоном:

— Это наше последнее предложение, и оно действует ровно две минуты.

Мы доставали из кармана секундомер, и время шло. Секундомер, висящий на тонком пластиковом ремешке, мигая, высвечивал «02:00» на ближайшую поверхность.

Ззып. Начинался обратный отсчет. Две минуты, одна пятьдесят девять, одна пятьдесят восемь…

Почти все читатели ломались в первые пятнадцать секунд. Тем, до кого доходило долго, требовалось около минуты. Один как-то — примерно полгода назад — даже разревелся. Тяжелый случай. Большинство читателей не соглашались отдать свое чтиво ни за какие сокровища, но ровно до тех пор, пока мы не начинали махать перед ними пачкой в 20 банкнот. Это маневр ломал всех. Ну или почти всех.

Где-то одного из десяти таким путем убедить не удавалось. Либо у него и так денег хватало, либо он был ненормальным книголюбом. Еще хуже — библиофилом. Сломать такого клиента в ООО «Скан» жаждали больше всего. Заумные формулы, которые мы зубрили на занятиях в «Ультрасети», в конечном счете сводились к одному: кто много читает — тот псих ненормальный. Кто псих ненормальный — тот собирает книги и тащит к себе в дом. Раз тащит — значит, у него их много. А раз много — значит, очень скоро у агента будет много денег. А для наших с Йойо ушей слова «много денег» были просто усладой.

Но учись или не учись, а один из десяти по-прежнему на деньги не велся. На этот случай «Ультрасеть» разработала свою методику. Если читатель упрямится, надо как можно сильнее давить на его личные воспоминания, связанные с этим объектом. Начиная с простого — откуда он едет, куда. Ничего не значащая беседа. Но лучше, если она содержит такие вопросы, как «Как вас зовут?» и «Где вы живете?».

Эти сведения мы затем передавали Номосу. Он в ответ обзывал нас безмозглыми фникалиями

(финансово невыгодными инвестициями капитала личности), поскольку нас не хватало даже на то, чтобы отобрать у какого-то полоумного никому не нужный старый хлам. Но, успокоившись, обычно что-то символическое все же выплачивал.

Или не выплачивал. В зависимости от того, принесли ли какую-то пользу эти персональные данные, собранные безмозглыми фникалиями.

Не имею понятия, что в «Ультрасети» делали с этой информацией дальше. Нас это не касалось; настроение у нас с Йойо и так в последние месяцы было не на высоте. Одним больше, одним меньше, но читатели закончились.

Маглев таскал нас от одной окраины к другой. Изо дня в день, из часа в час. Половину этого времени я проводил, заперевшись в сортире. Мы бродили по парк-холлам зоны А. Торчали в аромакафе. Ходили по блокам и звонили в двери. Просматривали мусор, скопившийся на столиках в приемных стоматологов и коридорах социальных служб. Навещали тех, на кого нам дали наводку бывшие читатели. И ничего. Изо дня в день — никого нового.

Старик, сидевший в соседнем от меня кресле, обретал огромную ценность, как для нас самих, так и для выполнения нормы. Я молчал. Этот был не таким, как все. И дело было не только в небритом черепе. Когда Йойо сунул ему десятку, тот даже не усмехнулся. Читал дальше. Будто нас и не было. Йойо продолжал.

Он разложил на столике, разделявшем его и старика, веер купюр. Ноль реакции. Это меня уже удивило по-настоящему. Неважно, насколько упертым был тот или иной читатель, но не обратить внимания на ворох шуршащих купюр он не мог. Затверженные слова застряли у Йойо в горле. Чтобы они возымели действие, клиент должен был хотя бы взглянуть на то, что ему предлагают. Старик даже не взглянул в нужную сторону.

— На столе между МНОЙ и ВАМИ лежит ДВЕ ТЫСЯЧИ НАЛИЧНЫМИ, — уточнил Йойо, прежде чем продолжать по намеченному курсу. — Их вы получите за ту пачку бумаги…

— …что я держу в руках. За каждую последующую я получу 2500. За сведения о каждом читателе, которого я знаю, — тысячу, — со скукой в голосе пробубнил старик себе под нос.

Йойо посмотрел на меня, я лишь беспомощно пожал плечами. Старик захлопнул книгу и бросил сверху на веер купюр.

Обернувшись ко мне, он заглянул мне в глаза и стал говорить так, будто Йойо вообще не было в поле зрения.

— Я ее тебе дарю. Но, прежде чем она будет отсканирована и отправлена в шредер, прочти ее. Даешь слово?

У меня пропал дар речи. Не было еще ни одного читателя, готового вот так вот расстаться со своим кровным барахлом. И ни одному еще не приходило в голову предложить почитать и мне тоже. Кем он вообще был? И почему ему нужно было, чтобы ее прочитал именно я? Не сомневался я только в одном: денег мы на нем точно не заработаем.

Йойо наклонился ко мне и прошептал, прижавшись к уху:

— Оставь его, он псих. Пойдем в другое купе. Пусть будет провал. Нужны только его данные.

Я ничего не ответил. Не мог ни кивнуть, ни покачать головой. Ситуация поставила меня в ступор.