Скаут (СИ)

Все оружие осталось при Тимофее: винтовка и два пистолета, а вот боеприпасов к ним в наличие было откровенно мало: два полных магазина к «немке», с учетом патронов в пачках и по два магазина к пистолетам, учитывая заряженные.

И как бонус, всего одна граната РГД-5.

Из провизии наличествовало еще меньше: слегка початая полуторалитровая фляга чистой воды, грамм двести самогона в маленькой бутылочке из-под какой-то микстуры, грамм сто пятьдесят билтонга и маленькая пачка галет, на этом продовольственные запасы заканчивались.

Тимофей тяжко вздохнул, припомнив, чем его реципиенту приходилось питаться в учебном лагере скаута.

Курсантов не кормили вовсе. Жрать приходилось только то, что поймал в окружающей действительности. Причем походя, времени на поиск пропитания не давали. Поймал кузнечика или слизняка — сожрал, попалось засохшее обезьянье дерьмо — радуйся, ибо сандвичами и стейками полакомится можно только во сне. Впрочем, спать тоже было некогда.

Раз в неделю инструкторы устраивали праздник живота: убивали павиана, но жрать его разрешали только тогда, когда трупик основательно протухнет.

Отбор был жесточайшим, отсеивались даже выносливые как лошади аборигены из народов шона* и матабеле*, не говоря уже о белых. Но Тим Бергер окончил курсы с отличием, за что в учебном лагере получил свое прозвище.

Сам Тимофей тоже прошел хорошую школу. В компанию он пришел без военного опыта, но инструкторы в тренировочном лагере очень быстро, качественно и безжалостно вбили в него основные боевые навыки. Дальнейшее обучение прошло уже в подразделение, где точно так же никто с новобранцами не церемонился. Правда, жрать тухлую обезьянью печень ему не приходилось.

шона — народ, живущий преимущественно в Зимбабве, в сопредельных районах Мозамбика, а также Ботсваны.

матабеле — народ группы банту, проживающий в основном на юго-западе Зимбабве. Численность населения — приблизительно 2,58 млн. К матабеле близки такие народы как зулу и ндебеле.

— Воистину, кто умер — тот умер, кто остался — тот остался, — хмыкнул Тимофей и полез за картой.

«Сотой милей» скауты неофициально называли оперативный район, с замбийской стороны водохранилища Кариба, в котором родезийская легкая пехота часто проводила рейды.

Но туда еще предстояло добраться.

— Около тридцати миль? — Тим поскреб пальцами слипшуюся от грязи бороду. — Хотя… сначала лучше определиться на местности.

Слегка передохнув, он выкарабкался наверх и нашел открытое место, чтобы сориентироваться по солнцу, сверился с компасом, еще раз глянул на карту, наметил маршрут, а уже затем занялся поиском места ночевки, потому что дело шло к вечеру. Бурбон свалил в джунгли и пока не возвращался.

Искать долго не пришлось; Тим выбрал место повыше и посуше, тщательно исследовал местность в округе, потом вырыл ложбинку и застелил ее ветками, устроив себе постель. Дальше разделся и достал аптечку. Африка такая Африка, любая царапина могла доставить очень много проблем, вплоть до ампутации.

Ссадина на виске, ободранный локоть, распоротая кожа на плече… — Тим приглушенно матерился от боли и злости, но не успокоился, пока не обработал все раны.

Потом сменил белье и носки, выставил обувь и одежду сушиться, а сам принялся чистить оружие. А когда справился, занялся едой. Глотнул самогона, зажевал сушеным мясом с галетами и блаженно прищурился. Как бы это странно не звучало, сейчас ему совершенно не хотелось возвращаться в Родезию — здесь он чувствовал себя совершенно комфортно и спокойно.

Бытовые неудобства тоже не доставляли особых проблем, в своей прошлой жизни Тимофей никогда не отличался особым сибаритством и привык обходиться малым, а Тим Бергер и подавно.

— Никаких, твою мать, скаутов и террористов, — бормотал он себе под нос, — не надо шифроваться и резать людей. Никаких расистов, маоистов и коммунистов. Вообще, блядь, никого. Живи себе и отдыхай…

Людей, Тимофей, мягко говоря, недолюбливал. Никаких, ни черных, ни белых, ни желтых в крапинку. Правда к человеческим женским особям относился весьма терпимо, но только, при условии их прямого использования по назначению, без всякой романтической херни.

— Пихуй-мяу! — из зарослей дикого проса высунулась морда Бурбона. В зубах медоед тащил здоровенную крысу, размером с немаленькую кошку.

— О! — обрадовался Тим. — А ну покажи…

Сноровисто вырезал из трупика мясистую заднюю ляжку, снял кожу, сполоснул, присыпал солью и с жадностью вцепился зубами в еще теплое, жилистое мясо.

— Шпасибо, чувак!

Бурбон кивнул башкой, примостился рядом и с аппетитным хрустом принялся жрать трофей. Целиком, вместе со шкурой, костями и потрохами. Косточки хрустели как чипсы.

— А жизнь-то налаживается… — Тимофей тщательно дожевал мясо, сделал еще один глоток огненного пойла и устроился поудобней.

Начало стремительно темнеть, джунгли наполнились разнообразными звуками, порой совершенно непонятными и жуткими для непривычного обывателя.