Сказание о Йосте Берлинге

Майор Фукс, не сказав никому ни слова, покинул Экебю. На плече у него висело ружье, а в ягдташ положил он горелку и литейную форму для пуль. Он направлялся в церковь в Бру – решил попытать счастья, хотя и не особенно верил во все эти суеверия. Не может же счастье в конце концов не улыбнуться такому честному и порядочному человеку, как он, майор Фукс!

Церковь стояла на восточном берегу узкого пролива, соединяющего северную и южную части озера, так что путь его лежал через переброшенный через этот пролив шаткий мост.

Он шел, погруженный в невеселые мысли, не глядя на живописный, расположенный на склонах поселок, на изящные силуэты домов, четко, как в театре теней, вычерченных на экране вечернего неба, на круглую вершину горы Гурлиты.

Он смотрел под ноги и размышлял, как бы ему раздобыть ключ от церкви и подняться на колокольню, но так, чтобы никто об этом не знал.

Но уже у самого моста чьи-то отчаянные крики заставили его поднять голову.

Надо сказать, что в те времена в церкви Бру служил органистом некий немец по имени Фабер, робкий, тщедушный человечек с вечной заискивающей улыбкой. А звонарем был Ян Ларссон, толковый, работящий крестьянин. Правда, бедный – пастор из Брубю выманил у него все отцовское наследство, целых пятьсот риксдалеров.

Этот самый звонарь ни о чем так не мечтал, как жениться на хорошенькой девице Фабер, сестре органиста, а тот никак не хотел отдавать сестру замуж за бедного Яна. Из-за этого между ними разгорелась настоящая вражда. И именно в этот вечер Ян подкараулил органиста на мосту, взял его за грудки и поднял над перилами – если не отдашь за меня сестру, брошу в пролив. Но Фабер не сдавался. Он кричал, брыкался и только повторял: «Нет, нет и нет!», хотя то и дело с ужасом бросал взгляды на черную, кипящую порогами полосу ледяной воды далеко внизу, между заснеженными берегами.

Неизвестно, чем бы кончилось дело. Рассвирепевший Ларссон мог и в самом деле бросить крошку-органиста в пролив. Но как раз в эту секунду на мосту появился Фукс. Завидев грозного майора, звонарь перепугался, отпустил Фабера и бросился бежать со всех ног.

Маленький Фабер повис у спасителя на шее и рассыпался в благодарностях. Майор аккуратно поставил органиста на доски моста и пожал плечами – не за что, мол, благодарить. А может быть, пожатие плеч значило совсем другое – майор сильно недолюбливал немцев после того, как во время померанской войны пережил осаду Путбуса на острове Рюген[15]. Никогда в жизни он не был так близок к голодной смерти, как тогда. Ну и немцы.

Фабер решил тут же бежать к исправнику Шарлингу и пожаловаться, что звонарь пытался его убить, но майор его разочаровал: в этой стране, сказал он, убить немца за преступление не считается. Это, конечно, было не так, но майор, как я уже сказала, сильно не любил немцев.

Тогда Фабер в порыве признательности пригласил майора домой на домашние свиные сосиски и кружку муммы[16]

.

Майор не хотел было идти, он торопился. Хотя что может быть лучше домашних немецких сосисок… К тому же его осенило: наверняка у органиста дома есть ключ от церкви.

Они поднялись по склону холма, где рядом с церковью жили и пастор, и звонарь. Здесь же стоял дом органиста.

– Прошу меня извинить, – непрерывно трещал Фабер, – прошу извинить, у нас с сестрой беспорядок, ужасный беспорядок. Дела были с утра. Резали петуха. Петуха резали.

– Большое дело! – буркнул майор. – Петух – зверь незначительный.

И почти сразу появилась маленькая девица Фабер с пенящейся брагой в глиняных кружках.

Все уже знают, что майор не баловал вниманием женский пол, но юная фрекен Фабер была так прелестна в чепчике и фартучке! Гладко причесанные светлые волосы, домотканое платье без единого пятнышка – майор не мог отвести глаз. Маленькие ручки так ловки и хлопотливы, круглое личико так розово, что майор Фукс даже крякнул от удовольствия. Если бы он увидел такую очаровательную крошку лет двадцать пять назад, тут же помчался бы делать предложение.

Но глаза заплаканные. Может быть, именно эти прозрачные от слез глаза и произвели на майора такое впечатление.

Мужчины ели и пили, а она беспрерывно сновала взад-вперед: то забирала посуду, то приносила еще сосисок, то подливала в кружки брагу. Потом спросила:

– А как брат распорядится поставить коров в сарае?

– Дюжина справа, чертова дюжина слева, – мгновенно ответил Фабер. – Тогда они бодаться не будут.

– Вот это да! – удивился майор. – У тебя столько коров, Фабер?

Но тут же выяснилось, что коров только две. Он просто называл их так: «Дюжина» и «Чертова дюжина». В разговоре и в самом деле можно было подумать, что у него двадцать пять коров. Целое стадо.

И еще майор узнал, что Фабер перестраивает хлев, так что коровы временно ночуют в дровяном сарае.

Девица Фабер вновь остановилась около брата:

– Плотник спрашивает, какой высоты хлев закладывать?

– Пусть коров померит, какого они роста. По коровам и хлев.

Хороший ответ, мысленно одобрил Фукс.