Сказание о Йосте Берлинге

Потому что может случиться, что вы, наглядевшись на эти чарующие виды, пожелаете остаться навсегда в этих помнящих столько горя залах старинной усадьбы. Если вы молоды, богаты и счастливы, вы даже, возможно, купите эту усадьбу и поселитесь там со своей молодой женой. Так поступают многие.

Нет, нет и еще раз нет. В Борге вы не найдете счастья. Как бы вы ни были богаты, как бы вы ни были опьянены счастьем, очень скоро и вы омочите слезами эти и без того пропитанные слезами полы. И очень скоро стены, где прячется вековое эхо скорби, всосут и ваши горестные вздохи.

Красивое старинное поместье отмечено печатью горя. Говорят, где-то здесь, в этих местах, похоронена ведьма, приносящая несчастья и вечное горе. Не нашла она покоя в могиле и отравляет мертвенным своим дыханием все живое.

Если бы я была хозяйкой Борга, я перекопала бы весь мыс – и выложенные каменной плиткой аллеи елового парка, и полы в подвалах усадьбы, и плодородные поля. Я не успокоилась бы, пока не нашла изъеденный червями труп ведьмы и не закопала бы его на освященной земле погоста в Свартшё. Мало того, заплатила бы звонарю, чтобы колокола над могилой звонили дольше и сильнее обычного, и богато одарила бы и пастора, и пономаря, чтобы они с удвоенной силой проповедями и псалмами упокоили бы принесшую столько горя ведьму.

А если и это не поможет, выбрала бы я штормовую ночь потемнее и подожгла бы деревянные стены усадьбы, чтобы никто и никогда не соблазнился поселиться в этом проклятом доме. Разве что галки совьют гнездо в торчащем на унылом пепелище закопченном кирпичном дымоходе.

Но, конечно, и мне было бы страшно смотреть, как вырывается из крыши пламя, как взлетают в ночное небо фонтаны искр, как, отгорев, серыми невесомыми мотыльками бессильно опускаются они на землю, как густой багровый дым все гуще окутывает гибнущую графскую усадьбу, как стены, перед тем как упасть, изгибаются, точно человек, пытающийся сохранить равновесие. В треске и реве пламени наверняка услышала бы я отзвуки старых, отныне бездомных воспоминаний, а в голубых каемках оранжевых языков беспощадного огня мерещились бы мне потревоженные привидения. В горе тоже есть своя красота, подумала бы я, и заплакала, как плачут язычники, когда уничтожают их храмы с древними богами.

Но помолчите, помолчите вы, предсказательницы и пифии, рано каркать и оплакивать еще не случившиеся несчастья. Пока еще красуется усадьба на вершине увенчавшего мыс невысокого холма, пока еще устремлены в небо гордые вершины елей в парке, еще сверкает под мартовским солнцем заснеженный луг, еще звенит веселый смех графини Элизабет.

По воскресеньям она ходит в церковь в Свартшё, это совсем близко от Борга, и, как правило, приглашает гостей на ужин. Судья из Мункерюда постоянный посетитель этих ужинов, и капитан с капитаншей из Берги, и адъюнкт, и даже нечестивый Синтрам. А если и Йоста Берлинг случайно забредет в Свартшё, она приглашает и его. А почему бы не пригласить и Йосту Берлинга?

Она и понятия не имеет, что уже ходит сплетня: якобы Йоста так часто появляется на восточном берегу не случайно, а чтобы повидать графиню. А может быть, и нет; кто знает, может, его привлекает выпивка и ломберный столик у Синтрама… все может быть; все знают, какой крепкий парень этот Йоста, тело у него отлито из железа, а вот сердце дает слабину. Все знают, что ему достаточно одного взгляда на искрящиеся глаза и локон светлых волос на мраморном лбу, и всё: Йоста уже влюблен по уши.

Молодая графиня очень добра к нему. Впрочем, чему удивляться – она добра ко всем. Может посадить оборванного мальчишку-попрошайку на колени, а если видит по дороге старика, обязательно остановит кучера и подсадит беднягу в свои санки.

Йоста обычно сидит в маленьком, обитом голубыми штофными обоями кабинете, откуда открывается роскошный вид на озеро, и читает графине стихи. Ничего плохого в этом нет; он ни на секунду не забывает, что она графиня, а он – бездомный авантюрист. Йоста почитает ее за святую. Он с таким же успехом мог влюбиться в глиняную царицу Савскую на балюстраде в церкви в Свартшё.

Его самое страстное желание – служить ей, как пажи служат королевам. Он тает от счастья, когда она позволяет ему закрепить шнурками коньки на ботинках, а если принимается за вязание, он с радостью держит моток шерсти на расставленных ладонях. Он управляет ее санками. Нет, ни о какой любви между ними и речи нет – Йоста Берлинг из тех, кого называют поэтическими натурами, он счастлив в этой атмосфере невинных романтических грез.

Молодой граф молчалив и серьезен, Йоста брызжет весельем. Молодой графине очень нравится его общество. Никто, глядя на нее, не скажет, что она вынашивает в своем сердце запретную любовь. Она думает только о танцах и развлечениях. Ей бы хотелось, чтобы земля была совершенно плоской, без всяких камней, гор и озер, чтобы можно было передвигаться по ней, танцуя. Она бы с радостью протанцевала от младенческой колыбели до могилы в тонких шелковых туфельках.

Но слухи, как известно, особенно немилосердны, когда речь идет о молодых женщинах.