Сказание о хазарской дани

Изданный текст летописи — это третья редакция летописного свода, включающая «разновременные куски» (II, 42). В них отразилась политическая и идеологическая борьба, раздиравшая Киевскую Русь XI века. Обобщенно она выглядела так, разумеется — в схеме: тогда было три направления политических и два церковных, на фоне двух территориальных (племенных) славянских объединений и двух кочевых союзов.

С «западническим» направлением связали свою судьбу великие князья Изяслав Ярославич и Святополк II Изяславич; с «византийским» — Всеволод Ярославич, Владимир Мономах и его сын Мстислав Великий; с «национальным» — Святослав Ярославич, Олег Святославич и его дети.

В церковной политике: киевскому митрополиту — греку противостоял Киево-Печерский монастырь, предшественника коего Д.С.Лихачев видит в митрополите Иларионе, заявившем, что «русские — это новый народ, пришедший на смену старым (в том числе и грекам)» (II, 73). Константинопольская патриархия решительно отказалась утвердить Илариона митрополитом; в Софии сели митрополиты — греки, а Киево-Печерский монастырь — центр русского летописания — занял самостоятельную позицию.

Древняя вражда полян и северян переоформилась в соперничество Киева и Переяславля с Черниговом, т. е. Северской землей. Племенная война половцев (куманов) с торками (гузами) заставила тех и других искать союзников. Половцы подружились с Черниговом, торки — с Киевом, вследствие чего киевская летопись постоянно клеймит половцев и молчит о торках.[58]

Киево-Печерский монастырь оформился в 1060–1061 гг. (II, 84), но после конфликта с Изяславом первый известный летописец Никон бежал в Тмутаракань. В 1068 г. монахи Лавры поддержали восстание против Изяслава. После подавления Антоний бежал в Чернигов. Но уже в 1073 г. монастырь выступил против Святослава и Всеволода, т. е. в пользу изгнанного Изяслава (II, 85). Видимо, политические симпатии монастыря сменились. С того времени монастырь занимает независимую позицию: Никон составил «антикняжеский свод» (II, 102), где он обвиняет князей в «несытстве» и в небрежении к старым дружинникам, например Яну Вышатичу (II, 99). Но в 1098 г. Святополк II поддержал антигреческую позицию монастыря и примирился с ним (II, 102). В последующее десятилетие была создана Нестором «Повесть временных лет», оконченная в 1113 году (II, 102).

Легко догадаться, что союз монастыря с князем был выгоден обоюдно, и не случайно, что Нестерова редакция «Повести временных лет» направлена не только против греков и грекофилов, но и против Олега Черниговского, друга половецких ханов. Следовательно, идеологическая ориентация должна была идти на Запад. Однако там шла борьба папы Григория VII с императором Генрихом IV, дружившим с Алексеем Комнином и женатом на Евпраксии Всеволодовне, сестре Владимира Мономаха. Поэтому антигреческий летописец переносит свои симпатии в прошлое и на север, где были друзья Святополка Изяславича. Датский король Эрик I Добрый (ок. 1095–1103) накануне вступления на престол посетил Святополка в Киеве.[59]

Не это ли было толчком к созданию «норманнской теории» — легенды, которая «складывалась постепенно и искусственно» (II, 113) и питалась не столько научным прозрением, сколько презрением к грекам и ненавистью к половцам, союзникам Олега Черниговского, правоты которого Нестор не желал заметить?

Обстоятельства благоприятствовали развитию западнических, т. е. германофильских, настроений в Киеве. В 1093 г. Евпраксия Всеволодовна, или императрица Адельгейда, сбежала от мужа к графине Матильде в Каноссу. Здесь она сделала разоблачение мужа, рассказав о том, что он принуждал ее к участию в оргиастических мистериях сатанинского культа николаитов. Папа Урбан оказал беглой императрице покровительство и помог ей пробраться на Русь, где она постриглась и умерла в монастыре в 1109 году. Компрометация императора переяславской княжной повела к тому, что Генрих попытался сблизиться с Киевом, Греческая церковь, крайне принципиальная в вопросах канона, осудила браки с католиками. Митрополит Иоанн даже грозил Всеволоду I отлучением. Но Святополку такая непреклонность политического противника была на руку. Он разрешил принять на вооружение антигреческий и, следовательно, проваряжский вариант древней истории Руси (II, 112–114).