Сказание о наших готских предках

В центре боевых действий снова оказались Рим на Тибре и Равенна. При этом Рим было тяжело оборонять, но легко морить голодом и брать приступом. В то время как за стенами Равенны неизменно находил убежище тот, кто был слабее на поле брани. «Ромеи» отсиживались в Равенне в моменты, когда остготы добивались военного превосходства в Италии. А остготы — в моменты, когда восточным римлянам удавалось захватить остальные италийские города и земли. Как будто бы противники на время уступали друг другу эту мощную крепость «для передышки». Происходили, впрочем, и еще более странные вещи. Храбрейший гот, далеко уже не молодой, но несломленный духом боец Витигис (Витигес, Витигез), после бесчисленных сражений «дал слабину» под стенами Рима. И даже не сумел сомкнуть вокруг Города кольцо осады, не перерезав Тибрскую дорогу, ведшую к морю, откуда римляне могли получать подкрепления, провизию и все, что помогало им выдерживать осаду. А Тотила — рожденный царствовать военный гений, молниеносно восстанавливавший боеспособность остготского войска даже после тяжелейших поражений — попав в огромный «Вечный Град» на Тибре, передвигался по нему, словно сомнамбула или лунатик, не используя неожиданно доставшийся ему подарок судьбы. Мало того! Казалось, память о вреде, причиненным римским сенатом Теодориху, вселила в него суеверный, непреодолимый страх перед Городом и римлянами. Поэтому Тотила повелел, перед своим вступленьем в Первый Рим декабрьским утром 456 г., «всю ночь трубить в тубы (военные трубы — В.А.), чтобы дать римлянам время убежать из Города». Правда, первыми из «царственного града» убежали не собственно римляне, а воины греческого гарнизона, присланного защищать Ветхий Рим из Рима Нового. Во время осады эти измельчавшие «потомки Ахилла, Агамемнона и Леонида» наживались на царившем в отданном под их защиту Риме голоде, продавая римлянам часть своего солдатского пайка втридорога, за золото и драгоценности (как же много римляне успели награбить по всей Экумене, если после стольких «варварских» набегов в Риме еще оставались запасы «презренного металла»!)… Лишь после того, как все убежали или укрылись в церквях, поздно наступившим утром 17 декабря, остготы вступили в опустевший Город.