Сказания и повести о Куликовской битве

И нача з братом своим и с новонареченною братиею с литовскими князи и со инеми оставшими по побоищу ездити, а сердцем кричати и слезами омываяся. Наехав же на место, на нем же лежат князи белоезер-стии, вси вкупе посечени, и толь напрасно билися, друг за друга умираху. Сия же суть имена их: * князь Федор Романовичь белоезерской да сын его, князь Иван, князь Федор Торусский да брат его князь Мстислав, князь Дмитрей Александровичь Монастырев, Тимофей Васильевичь окол-ничей, Семен Михайловичу Василей Порфирьевичь, Михайло Каргаша Ивановичь, Иван Александровичь, Андрей Серкиз, Волуй Окатьевичь, Дмитрей Мичень, Александр Пересвет, Григорей Ослебя. Ту же лежит близ Микула Васильевичь. Над ним же став государь и много даровав любезными дарми, и нача плакатися и глаголати:, «Братия моя милая, князи руския, аще имеете дерзновение, господу молитеся о нас, вем бо, яко послушает вас бог, и паки о нас молитеся, да вкупе с вами будем».

И приеха на ино место, и наиде наперсника своего Бренька Андреевича, и близ его лежаща Семена Мелика, твердаго сторожа, и близ их Тимофей Водуевичь убиен бысть. Над ними же став князь великий пла-чася и рече: «Братия моя возлюбленная, моего ради образа убиени есте. И брате Михаиле, кто бо таков раб тако могл государю служити, яко мене ради сам на смерть поехал еси? Токмо от полку Дариева явися именем того, такоже сотворил». И Мелику паки рече: «Крепкий мой страж, твоею бо мы стражею вси собледени были».

И на ино место приехаша, видев Пересвета чернъца лежаща близ нарочитаго богатыря и рече: «Видите, братие, своего начиналника, той победи подобна себе человека, от него же бы было пити многим горкая чаша». И ту виде нарочита человека Григория Капустина.

Став же великий князь на месте своем и повеле трубити собирателною трубою. Храбрии же друзи, доволнии витязи, испыташа оружия своя о сыны измаилтеския,⁹¹

и со всех стран грядущ под трубный глас, и весело ликующе и поюще песнь ово богородичну, и ово мученику и иныя же песни христианския.

Собранным же бывшим людем всем, великий же князь Димитрий Иванович став посреде их и плачася от радости сердца своего и глаголаше: «Братие князи руския и воеводы, и бояре местныя, и сынове Руския земли, вам тако подобает служити, а мне по достоянию хвалити вас всегда. Упасет мене господь и буду на своем столе на великом княжении, тогда начну⁹² по достоянию даровати вас. Ньине же

сие управим: кождо ближняго своего подобает похоронити,⁹³ да не будут в снедь зверем христианская телеса».

Стояв же великий князь за Доном осмь дний, дондеже разобраша христианская телеса с нечестивыми. Христиане же похорониша, колико успеша, нечестивых же телеса повержени быша зверем на снедение и на расхищение.

А поганому царю Мамаю окаянному, побегшу во Орду, и собра вой многи и хоте паки итти на Русь. И прииде на него царь именем Тахта-мыпяь* от Синия Орды, силен, и состави с Мамаем сечь велику и грозно побоище, и одоле Тахтамышь Мамая и победи его и воинъство Мамаево разби. Мамай же побеже и добеже до моря, идеже град Кафа* создан бысть. Имя же свое бяше потаил, и познан бысть некиим купцем фряс-ским и убиен бысть от него. И тако испроверже зле живот свой, а Тах-тамыш седе во Орде на царстве.

Великий же князь Димитрий Ивановичь князем и воеводам рече: «Братия моя милая, князи руския и воеводы местныя, считайтеся, коликих князей и воевод у нас несть и молодых людей». Сказал Михайло Александровичу* московский боярин: «Государь Димитрий Ивановичь, у нас нет четыресяти бояринов болших московских да дванадесять князей бе-лоезерских, да тринадесять бояринов посадников новогородских, да че-тыренадесять бояринов серпоховских, да четыренадесять бояринов переславских, да двадесять пять бояринов костромских, да тридесять пять бояринов володимерских, да четыредесять бояринов муромских, да пятьдесят бояринов суздалских, да тридесять три боярина ростовъских, да двадесять два боярина дмитровских, да пятьдесят бояринов углецких. А изгибло, государь, у нас дружины полътретья ста тысячь. Слава господеви богу, что помиловал бог тебе, государя великаго князя, и всю Руску землю. А осталось, государь, пятдесят тысящь».

И рече великий князь Димитрий Ивановичь: «Братие князи руския и воеводы местныя, и бояре силныя, и вси удалыя сынове руския, рекли есте на Русе такое слово между собою служити, головы своя за веру святорускую положити. Тако случися, братие, суженое место им за тихим Доном и быстрым Днепром, на поле Куликове, на реке Непрядве положили суть головы своя за веру христианскую и за святыя божия церкви и за землю Рускую. Простите мя, братия моя, и благословите в сем веце и в будущем».