Сказания о Русской земле. Книга 3

Пожалуй, кому-нибудь могло бы показаться удивительным, что они содержат себя и своих на столь скудное жалованье и притом, как я сказал, столь долгое время; поэтому я разъясню в кратких словах их бережливость и воздержанность. Так, у кого есть шесть лошадей, а иногда и больше, пользуется только одной из них в качестве подъемной или вьючной, на которой везет необходимое для жизни. Прежде всего такой человек имеет в мешке, длиною в две или три пяди, толченое просо, потом восемь или десять фунтов соленой свинины; есть у него в мешке и соль, и притом, если он богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собой топор, огниво, котел или медный горшок, чтобы, если он случайно попадает туда, где не найдет ни плодов, ни чесноку, ни луку или дичи, имел возможность развести там огонь, наполнить горшок водою, бросить в него полную ложку проса, прибавить соли и варить; довольствуясь такой пищей, живут и господин, и слуги… Если же господин хочет пиршествовать роскошно, то он прибавляет маленькую частицу свиного мяса. Я говорю это не о более знатных, а о людях среднего достатка. Вожди войска и другие военные начальники время от времени приглашают к себе других, победнее, и, получив хороший обед, эти последние воздерживаются иногда потом от пищи два или три дня. Точно так же, если у московита есть плоды, чеснок или лук, то он легко может обойтись без всего другого».

Описав подробно порядки в русском войске при Василии Иоанновиче, Герберштейн рассказывает про обычаи, царившие среди подростков и детей.

После знакомства с этими обычаями делается совершенно понятной та беззаветная удаль, мужество и выносливость русских людей в бою и при суровых невзгодах походного времени.

«Юноши, – говорит Герберштейн, – наравне с подростками сходятся обычно по праздничным дням в город на обширном и известном всем месте, так что большинство может их там видеть и слышать; они созываются вместе диким свистом, который является как бы условным знаком; созванные, они тотчас сбегаются вместе и вступают в рукопашный бой; начинают они борьбу кулаками и вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу, и вообще каким только можно способом, одни поражают других, состязаясь взаимно о победе, так что часто их уносят оттуда бездыханными. Всякий, кто победит больше народу, дольше других останется на месте сражения и весьма храбро выносит удары, получает особую похвалу в сравнении с прочими и считается славным победителем. Этот род состязания установлен для того, чтобы юноши привыкали сносить побои и терпеть какие угодно удары».

Главной наградой за службу военно-служилому люду при Василии была, так же как и при его предках, раздача поместий, переходивших после смерти владельца, если у него не было сыновей на службе, в другие руки. Семьям же умершего выдавались из этого поместья известные доли на прожиток.

Поземельным устройством всех служилых людей ведал Поместный приказ, который вместе с Разрядным, или Военным, приказом, а также и некоторыми другими, о которых мы будем говорить ниже, составляли, так сказать, высшее управление всеми делами Московского государства. Приказами управляли бояре, но важное значение в них имели дьяки, заведовавшие всей письменной частью и являвшиеся часто с докладами в Боярскую думу, которая собиралась под председательством самого государя. Василий Иоаннович, как мы говорили, очень ценил умных и образованных дьяков и некоторых особо приблизил к себе, причем наибольшим его доверием и любовью пользовался тверской дворецкий – дьяк Шигона Поджогин; способности другого дьяка Юрия Малого Траханиота государь ценил так высоко, что когда тот бывал нездоров, то его приказано было привозить на тележке в царский дворец для совещания о делах.

С. Сиренко. Архангельский собор Московского Кремля

Василием Иоанновичем были установлены некоторые новые придворные должности – оружейничего, ловчего, кравчего

и рынд; рындами назначались знатные молодые люди, носившие в торжественных случаях длинное одеяние из белого шелкового атласа и серебряные топоры и находившиеся непосредственно при великом князе. Все эти придворные чины при первом же сборе в поход тотчас садились на коней и отправлялись на войну, так как все высшее служилое сословие, какие бы оно должности ни занимало, было прежде всего военным и службу эту несло от молодых лет до смерти.

«Зато, – говорит помянутый нами итальянский историк Павел Иовий, – несущие воинскую службу пользуются свободою от податей, имеют преимущество над поселянином и во всех делах сильны царским покровительством. Во времена войны открывается благородное поприще для истинной доблести, и вообще, во всякой области управления имеются превосходные и полезные учреждения, так что каждый за совершенный им поступок получает в удел или вечную награду, или вечный стыд».

Следуя во всем заветам своего великого родителя, Василий Иоаннович, так же как и он, ревностно продолжал заботиться об украшении стольного города и его святынь.