Сказания о волках (СИ)

- Откудова? Худа, как щепка! - и снова отправил ей в рот следующую ложку.

Так весело для них давно не проходила трапеза. Мезеня с вечными поездками вообще забыл, что такое веселье. Дома несколько месяцев да и то в тайге на промысле, а потом все полгода в пути. Какое уж тут веселье? А для Зейды веселье закончилось, когда умерла мама. Ей было всего десять лет. Она чем-то болела и в последние месяцы вовсе не поднималась с кровати. Потом ей пришлось учиться у тетки готовить еду, вести дом, а позже к ним пришел Сактарбек и посватал ее. Тут начались вообще черные дни. Сколько раз били ни за что, оставляли без еды...

Мезеня заметил, как его суженая погрустнела, тронул за плечо, заглядывая в глаза, но она упрямо отводила их, чтобы этот замечательный нечеловек не увидел, как собирается влага в уголках глаз.

- Что с тобой, Зейда?

- Вспомнила... - она осеклась, горло сдавила невидимая ладонь.

- Не вспоминай больше никогда, - он обнял ее за плечи, прижимая к теплому боку. - Все закончилось, - она, не веря, заглянула в черные угли, обрамленные пушистыми ресницами, ища подвоха, но волк смотрел на нее прямо и открыто, заставляя поверить в сказанное. - Никто тебя больше не обидит.

Ужин они так и доели вместе, сидя на его кровати рядом, а не где-то за ширмой на женской половине. Ей нравилось смотреть в смеющиеся черные глаза волка. Иногда проводить кончиками пальцев по его руке. Таких высоких мужчин Зейда никогда не видела. Приезжали несколько лет назад арабы, но и они не дотягивались до него. А Мезеня удивлялся ее детской непосредственности, с которой она его разглядывает, совершенно не стесняясь. Гладит большие руки тонкими пальчиками, чему-то хмыкает, удивляется. Те же мальчишки забрали пустую посуду из их комнаты с интересом посматривая на Мезеню, на что он только усмехался. Он остановил их и попросил Зейду перевести.

- Пусть принесут теплой воды и мази, чтобы смазать раны на спине Зейды.

Девушка перевела им, мальчишки кивнули и пропали. Через несколько минут появился ее отец со склянкой, женской одеждой и тазом теплой воды, все подал Мезене.

- Бери. Это хороший маз, - сверкнул глазами на дочь, сидевшую на кровати, потупив взор, ничего больше не говоря, вышел из комнаты.

- Раздевайся, Зейда, будем спину лечить.

Она растерянно-стеснительно посмотрела на него, отвернулась, принимаясь снимать свое тряпье, располосованное отцом. Аккуратно положила на кровать рваное платье, оставшись в одних шароварах, прикрылась руками и через плечо спросила:

- Так хватит?

- Хватит, - серьезно ответил Мезеня.

Тряпицей, смоченной в теплой воде, он смывал с тощего тела девушки присохшую кровь, осторожно обмывал раны, оставленные кнутом, чертыхаясь и кляня папашу. Свою дочь он точно не отдал бы такому мужу ни за какие деньги и отцом таким он точно никогда не будет. Вспоминая, как относятся в стае к волчатам, улыбнулся. Чистую спину принялся так же осторожно намазывать мазью. Она оказалась нежирная, впитываясь почти сразу. Зейда стояла смущенная, опустив голову. Закончив с процедурой, он выбрал из одежды, что принес хозяин, что-то короткое и легкое, протянул ей.

- Можешь одеваться.

Девушка быстро натянула тунику до середины бедер, повернулась к Мезене и... встала перед ним на колени. Опешивший мужчина кинулся поднимать ее.

- Вот, глупая, - ласково ворчал он. - На колени забудь падать. Поняла? - она кивнула, не поднимая головы. - Посмотри на меня, - попросил он, но девушка покачала головой, ведь нельзя женщине прямо в глаза смотреть мужчине. - Посмотри на меня, - вновь произнес он свою просьбу. На этот раз ей пришлось поднять миндалевидные глаза, для чего запрокинула голову. - Молодец. Так и смотри всегда - открыто, ничего не боясь. Ты уже свое отбоялась.

Растерянность сменялась неверием, что прошли ее беды. Что не будет больше Сактарбека и его жен, которые унижали два месяца, показавшиеся ей годами. Что этот русский богатырь защитит от любой напасти. Она подошла к нему, преодолев два шага, крепко обняла за талию, прижалась щекой к широкой груди и зажмурила веки. Мезеня не готов был к такому порыву и немного растерялся, но оказалось приятно - женщина приняла его таким, каков он есть; ласково обнял, стараясь не задеть раны, положил подбородок ей на макушку. Да какая она еще женщина...

Вот так бы и стоять долго-долго, вдыхать запах, чувствовать, как зверь ворочается внутри, требуя своего, но не пришло еще время. Он дождется его и покажет этой крохе, что значит настоящее счастье. Прохладный вечер принес с собой усталость пережитого дня.

- Надо спать укладываться, - негромко проговорил он в макушку.

- Мне негде, - прошептала и невольно вздохнула.

- Со мной спать будешь. У стенки.

- Но, у нас...

Мужчина не дал ей договорить.

- Забудь, что у вас происходит. Отныне у тебя будет другая жизнь, а на кровати нам обоим места хватит. Залезай! - с улыбкой приказа ей.