Сказано - сделано

Это я поняла и без него. На столе стояла фотография, вставленная в красивую деревянную рамку. Судя по этой фотографии, Сомовым нравилось существование, не обремененное хлопотами о подрастающем поколении.

— Где жена сейчас?

— В Германии, в командировке.

Понятно: наверняка бизнесвумен, раз муженек бизнесмен. Хотя что это я, о профессии Сомова еще речи не было. Так что пора полюбопытствовать.

— Кем работаешь?

— Главный инженер, занимаемся телефонами всех видов и калибров.

Слава богу, Иннокентий заговорил по-человечески. Наверное, воспоминание о жене немного успокоило.

— Как убитая попала в квартиру?

— Не знаю! — неожиданно заорал Сомов, но, спохватившись, извинился и ответил нормальным голосом: — Я правда не знаю, как она здесь оказалась.

— Когда ты пришел, входная дверь была закрыта?

— Не помню… не знаю…

— О господи, заладил, как попугай! Давай-ка соберись и вспомни: ты открывал свою дверь ключами, когда вернулся домой?

— Кажется, открывал.

— Так, открывал. А свет ты выключал, когда последний раз выходил из этой комнаты?

— Нет, — Сомов на несколько секунд призадумался, а потом уже твердо сказал: — Нет, не выключал. Это точно, потому что мне было не до света. Я очень испугался, увидев Инну мертвой, и выбежал на улицу.

Для меня было важно узнать это — кто выключил свет: убийца или Сомов? Если Сомов, увидев труп, обратился в бегство, то свет, значит, выключил тот, кто убил Инну Гольстер. А еще это значит, что нехороший человек, поднявший руку на юную особу, еще находился на месте преступления, когда хозяин вернулся домой. Отсюда вывод — самого Сомова не тронули сознательно. Однако круто его подставили, убив в квартире дочь его шефа. Интересно — для чего?

— Ты выбежал на улицу, и что было потом?

— Потом я побежал к тебе. Ира много о тебе рассказывала. Я сразу вспомнил про это и решил, что мне сможешь помочь только ты.

— Да, ты это уже говорил. Значит, ты понимаешь, что тебе все-таки придется посидеть… на окраине города?

Сомов опустил голову и тяжело засопел. Точь-в-точь как маленький ребенок, который не хочет, чтобы его ставили в угол.

— Но ведь я ее не убивал. За что я должен сидеть?

— Пока ты единственный подозреваемый. Инну убили не где-нибудь, а в твоей квартире.

В подъезде, на лестничной клетке послышались тяжелые шаги. В ночной тишине они звучали зловеще. Представляю, как забилось сердце затравленного Сомова. Я верила в его невиновность, но вот те, кто звонил сейчас в дверь квартиры, вряд ли со мной согласятся.

— Сомов, последний вопрос, — сказала я, когда мы уже подходили к входной двери. — Кто мог тебя подставить?

— Понятия не имею, кому это могло понадобиться. Я ведь просто работаю на Гольстера!

— Хорошо, я все поняла. Открывай!

Я выключила диктофон и приготовилась к встрече со своими «коллегами». Сомов открыл замок, и в квартиру ввалились вооруженные до зубов оперативники. На вопросы, посыпавшиеся на голову бедного Сомова, мы отвечали уже вдвоем.

Самый щупленький из милиционеров оказался самым старшим по званию. Это я определила сразу, несмотря на то что он почему-то был в гражданском. Именно он обратился ко мне со смешным вопросом:

— А вы, барышня, кем приходитесь хозяину квартиры?

— Частный детектив Татьяна Иванова, — чопорно представилась я.

Продолжать не было необходимости. Старший протянул руку и, расплывшись в улыбке, довольно зашевелил роскошными черными усами.

— Как же, как же! Знаем, слышали. Молодцом, девка, так держать!

Да, прозвучали его слова несколько фамильярно, но мне все равно стало приятно. Потому что обычно словосочетание «частный детектив» вызывает у милиционеров кривенькую ухмылочку, такую же, какую вызывает выступление самодеятельного коллектива у артистов, закончивших театральный институт. А этот хоть и грубовато, но все же оценил мою профессию. И я тоже приветственно улыбнулась.

В необжитой, неуютной квартире Сомовых закипела работа: оперативники приводили понятых, фотографировали, измеряли, опрашивали, искали… Кстати, искали то же, что и я незадолго до них, — орудие убийства. Но им в этом повезло больше.

У коренастого сержанта и его разыскной собаки нюх оказался намного лучше, чем у меня. Но у меня было оправдание — нехватка времени. Я не могла тянуть с вызовом милиции: со времени убийства и так прошло немало времени. Сомова могли обвинить еще и в том, что он не сразу сообщил о преступлении. Мол, ему потребовалось время, чтобы замести следы и спрятать оружие, из которого был произведен выстрел.

Так вот молодой сержант, взмокший от усердных поисков и удерживания порывов сильной овчарки, разрезал ножом упаковку, в которой стоял до сих пор огромный велюровый диван, просунул руку куда-то вглубь и достал то, что мне найти не удалось, — пистолет. Это был пистолет.

— Сомов, это ваше оружие?

Глаза Иннокентия округлились.

— Нет-нет, это не мое, — Сомов замахал руками, увидев блестяще-черный пистолет, из которого, по всей видимости, и была убита Инна Гольстер.

— Хорошо, разберемся. Продолжим…