Сказать почти то же самое. Опыты о переводе

Лосано отмечает: кроме того факта, что в итальянском тексте использовано восемь названий красного, тогда как испанский должен ограничиться семью, проблема состояла еще и в том, что в XVII в. герань называлась по-испански pico de sig"ue~na («клюв аиста»{ 72}), и «это приводило к весьма нежелательным последствиям: с одной стороны, трудно понять такое слово, которое в итальянском языке является вполне обычным и обиходным, а в испанском, напротив, вышло из употребления (его место заняло слово geranio, “герань”, в XVII в. не встречавшееся); с другой стороны, термин, своею формой отсылающий к элементам царства животного, вторгся в ряд элементов царства растительного». Поэтому Лосано заменила герань гвоздикой (clavellina):

Rojo, rubro, rubicundo, rubio, rufo, rojeante, rosicler, suger'ia Roberto. Nein, nein, irritаbase el padre Caspar. Y Roberto: como una fresa, una clavellina, una frambuesa, una guinda, un rabanillo. (Lozano)

[† Красный, багровый, рдяный, алый, червленый, рудой, багряный? предлагал Роберт. Наин, найн, раздражался отец Каспар. А Роберт: как клубника? гвоздика? малина? вишня? редис? (исп., Лосано)

]

И далее Лосано комментирует: «…благодаря этому получился неявный ассонанс, сопоставимый с неизбежным fresa / frambuesa: clavellina /

rabanillo».

Но вернемся к кораллам. Здесь тоже не предполагалось, что операция перевода на другой язык вполне может оказаться успешной. Поэтому я предложил переводчикам по своему усмотрению менять оттенки, если у них не находилось синонимов для одного и того же цвета. Важно было не то, чтобы какой-нибудь коралл был красен или желт (в водах Тихого океана можно найти кораллы всех цветов); важно было, чтобы одно и то же слово не повторялось дважды в одном и том же контексте и чтобы читатель (как и герой) был захвачен опытом восприятия чрезвычайного разнообразия цветов (передаваемого разнообразием лексическим). Перед нами тот случай, когда лингвистическая изобретательность, преодолев поверхностный уровень оригинального текста, пусть даже в ущерб непосредственному значению слов, должна служить поддержкой воссозданию смысла текста, того впечатления, которое намеревался произвести на читателя оригинал.

Вот мой оригинальный текст и решения, принятые четырьмя переводчиками: