Сергей Наумов

Скажи им, пусть помнят

* * *

– Была ли у вас жизнь, рядовой товарищ Кудря? – спросил капитан Тасманов, и все увидели, как вздрогнули крылья его тонкого носа и припухлые от недосыпания веки прикрыли серые неулыбчивые глаза.

Рядовой Кудря – худенький парнишка из пополнения стоял перед капитаном навытяжку, не смея поднять глаз.

– Не было пока ее у вас, рядовой Кудря, – сказал Тасманов и распахнул свои жесткие, колючие глаза. – Вас убьет первый немец, который увидит. А вы проситесь в разведку… – Капитан протянул солдату финский нож. – Если вы хотя бы оцарапаете меня – пойдете на задание, если нет – будете учиться владеть холодным оружием под руководством сержанта Петухова. Итак…

Капитан рисковал, но совсем немного. Никто в дивизии не мог "взять" Тасманова. Он знал дзюдо с детства.

Тихон Кудря долго рассматривал оказавшийся в его руке нож, потом вопросительно взглянул на капитана.

Тот стоял, широко расставив ноги, чуть покачиваясь, и мурлыкал по-немецки известную в ту пору песенку "Ах, Майн либер Августин".

Сержант Петухов подтолкнул Кудрю:

– Приказываю бесшумно снять часового… Вперед…

Разведчики расположились вокруг в ожидании "спектакля". Все они прошли "школу Тасманова" и теперь знали наперед, что произойдет.

Кудря вдруг снял шинель и отбросил ее в сторону, шапка полетела следом. Он расстегнул рукава гимнастерки и отпустил ремень.

– Сапоги сними, – подсказал кто-то.

Тихон послушно снял сапоги, и, когда босой неслышно шагнул вперед, во всей его нескладной фигуре появилось что-то по-рысьи настороженное, цепкое. Он перебросил нож из левой руки в правую, потом снова ловко бросил его влево и поймал на лету.

Разведчики притихли. У Кудри, оказывается, была своя довоенная жизнь, в которой опасность ходила за ним по пятам. Лишь Тасманов остался спокоен и посматривал на солдата с явным интересом.

Тихон между тем отвел руку с ножом за спину и стал медленно приближаться к капитану.

Он долго кружил вокруг Тасманова и вдруг сделал выпад левой рукой, как бы приглашая противника поймать эту беззащитную руку.

Тасманов поймал ее мгновенно мертвой хваткой, резко развернул корпус, и тут Кудря прыгнул вперед, опережая капитана, и нанес справа боковой скользящий удар ножом. Острое лезвие рассекло шинельное сукно, и, хотя Тасманов провел прием и Кудря рухнул лицом вниз, на поляне замерли.

Тихон поднялся, морщась от боли, ища глазами отлетевший в сторону нож.

– Да… – сказал Тасманов, разглядывая располосованную шинель, – навел крем-бруле командиру, теперь штопай до утра.

– Я сделаю, товарищ капитан… – виновато моргая глазами, оправдывался Кудря.

– А то думаешь, – весело вскинулся капитан, – сам полосовал, сам и штопай!

Капитан Тасманов. О таких людях говорят, что они родились солдатами. Бесстрашие и ум, воля и проницательность, лихое виртуозное владение оружием – вот что такое капитан Тасманов. Не было в дивизии более влитого в войну человека, чем Тасманов. Лаконизм и точность его докладов и радиограмм из тыла противника стали поэзией дивизионной разведки.

"Время на войне стоит жизни", – любил говаривать Тасманов и потому использовал всякую возможность подучить новичков из пополнения.

Фронт на участке дивизии встал. Еще два-три дня назад заморозки держали проселочные дороги, но вот внезапно пробежало по земле двухдневное душное тепло, после которого сорвались дожди, обнажился суглинок, – и все заскользило, заелозило, как на льду.

Немцы, пользуясь распутицей, оторвались от наших передовых частей, и теперь штаб наступавшей дивизии был в неведении: где противник, а главное – что он делает. Разведчикам привалило работы. Тасманова вызвали в штаб. Вернулся он скоро, молча пообедал, осмотрел заштопанную Кудрей шинель и спустился в захваченную у немцев землянку.

Там было тесно и дымно. Над картой, испещренной стрелами и кружками, склонилось сразу несколько голов, и среди них – белесая, с хохолком – лейтенанта Варюхина.

Тасманов прислонился к косяку и стал слушать, о чем говорят разведчики.

– Они теперь драпают – на танке не догонишь, – балагурил сержант Петухов, – сбили, мы их с укреплений, а дальше зацепиться не за что. Одно слово – Польша. Самая большая гора не выше Кудри…

– Прыткий ты, – капитан узнал голос Варюхина, – сбить-то мы их сбили, а оторвался от нас немец почти без потерь. И угадай-ка, что он теперь делает – контрудар готовит или окопчики на полный профиль роет.

"Толково рассуждает", – мысленно одобрил Тасманов сказанное лейтенантом.

– Чует мое сердце – за "языком" пойдем, – пробасил старшина Рыжиков. – Вертите, ребята, дырки на гимнастерках…

– Отставить… – сказал капитан и шагнул к столу. – Получен приказ, – голос Тасманова звучал глухо, – обнаружить дислокацию оторвавшегося противника, его передний край, в бой не вступать. Готовьте людей, лейтенант. Пойду сам…

В землянке замерли. Идти в разведку с Тасмановым – честь и удача для любого.

Капитан чуть помедлил, рассматривая карту, и спокойно, словно учеников к доске вызывал, негромко обронил: