Скажи мне нет, скажи мне да…

Нескучный сад

Открытое кафе на Чистых прудах

B. C.

Взгляд отведя от воды, по которой черныйлебедь плывет, замыкая уголпены серебряной, видишь сноварозовый рот говорящей: не то что покорны —мы к ним относимся словно к слугам.Небо над Ригою будто кусок иногокруга: светлее, чем здесь, и выше.В паузах слышенстук голубиных когтей о фарфорблюдец со скользким кремом и чашек                                                с кофейною гущей,сахарный хруст на зубах у ребенка,

                                                        сидящего рядом.Кроме хрустальных, глядящих в упорглаз и раскрывшихся губ, ничего здесь                                                        не сделаешь сушеили влажней. Полчаса, и идти уже надо.И остановка трамвая у входа в пустой переулокближе на взгляд, чем окажется, если со стулавстать и стаканы картонные скомкать.И становится твердымкамень, который казался бесцветнее дыма.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Зренье ни капли сиянья не выплачет                                                жидким потемкам.В бледной Москве

проступил осязаемый город.Видишь, как сумерками распоротшов между светом и тенью на камне, коре,                                                                рукаве,как разрезано имязданий, деревьев, соседки? Она говорит:Спичек не будет? Спасибо. Я не была здесь                                                                лет пять —Сын вот родился, и все. А вы часто сюда?                                                                Не видалиЗебру, Дюймовочку, Старого? Ярче горитчерный табак, когда рот прекращает ронятьзвуки и пепел – рука. Но слова пустоту освещали.На красноглиняной тверди зажглисьжелтые окна в глубоких квартирах,

синие лестниц пролеты с идущими вверх и вниз.Так же поспешно звезда прибавлялась к звезденá небе свежем в четвертый деньсуществования мира.Светлые слезы углов, теневые улыбки улиц,вызванные зарей, забывающие зарю,маскою став, отвернулиськ ближнему фонарю.Влага, однажды в зазормежду зрачком и сидящей напротиввлившаяся, застилает лицамимоидущих, непрочный узорряби в пруду и бледные ногтимолча сидящей. И как чешуя на зеницах —ветхая пленка потопа,

ставшая цветом и снов и улиц,блещет на дне кругозора,                                взглянув в чью пропасть,вещи от края ее отшатнулись.Поздно. От ветра качнулисьволосы, тополь,облако в тверди воздушной и в каменном небе                                                                        белье.Ночь заменяет на краткий ледвлагу былого, глаза окружая чужою и нежнойкожей, не веками и не вещами,слов не оставив междугуб, их лишая и звуков и цвета,взгляд отведя от воды до рассвета.1986

Нескучный сад (1)