Скажи пчелам, что меня больше нет

– Благослови, Господь, луну, что надо мной,Благослови, Господь, землю под моей ногой,Благослови, Господь, мою жену и детей,И благослови меня, радеющего о них;Благослови, Господь, мою жену и детей,И благослови меня, радеющего о них.Благослови, Господь, то, на что возлагаю взор свой.Благослови то, на что возлагаю надежды свои,Благослови, Господь, мои побуждения и намерения.

Благослови же их, Господь Животворящий.Благослови, Господь, мои побуждения и намерения.Благослови же их, Господь Животворящий.Благослови любимую, что делит со мной ложе.Благослови творение рук моих.Благослови же все это, Господь, и будь защитой мне.И благослови ангела, что хранит мой покой.Благослови же все это, Господь, и будь защитой мне.И благослови ангела, что хранит мой покой.

Кивком головы Джейми сделал нам знак, и мы присоединились.

– Благослови, Господь, наш домИ всех приют нашедших в нем.Благослови моих родных,Покой их, Господи, храни.В ночь грядущуюИ в любую другую.В день сегодняшнийИ во всякий другой.

Повинуясь указаниям, все взяли по деревянной палочке и поднесли к очагу, где Брианна аккуратно их сложила и подсунула под свое сооружение горсть щепок для растопки.

Глубоко вздохнув, я взяла протянутый мне пучок соломы, сунула ее в горшок с углями из хирургической, затем опустилась коленями на зеленый камень и зажгла огонь.

* * *

Мы съели остывший ужин, сидя на новом крыльце, так как в кухне еще не было ни стола, ни скамеек. По случаю торжественного события утром я приготовила тесто для печенья с патокой и оставила его дожидаться своего часа. Теперь все собрались под крышей и расстелили перед новым очагом свои разномастные тюфяки (только у нас с Джейми была настоящая кровать). Под пристальными взглядами присутствующих я выкладывала тесто на сковороду и засовывала холодный чугунный круг в нагретую, выложенную кирпичом нишу, которую Джейми встроил в стенку огромного очага – для выпечки на скорую руку.

– Скоро? Скоро? Уже скоро, бабуля?

Мэнди за моей спиной привстала на цыпочки. Я повернулась и подняла малышку, чтобы она лучше разглядела сковороду и печенье. Разожженный утром огонь горел весь день, и кирпичная кладка излучала тепло – его хватит на всю ночь.

– Видишь шарики из теста? Чувствуешь, как горячо? Только не суй руку в печку. От жара шарики станут плоскими, а затем зарумянятся, и вот тогда-то печенье будет готово. Еще минут десять, – добавила я, опуская внучку. – Хотя лучше приглядывать за новым очагом.

– Ура, ура, ура! – Мэнди запрыгала от радости, а потом бросилась в объятия Брианны. – Мама! Почитай сказку, пока печеньки готовятся.

Бри вопросительно посмотрела на Роджера. Тот с улыбкой пожал плечами.

– Почему бы и нет? – сказал он и пошел рыться в куче разных вещей, сложенных у кухонной стены.

– Вы захватили с собой детскую книжку? – спросил Джейми. – Здорово. Где взяли?

– Интересно, издают ли сейчас книги для детей ее возраста? – Я глянула на Мэнди.

Бри сказала, что малышка немного умеет читать, только я никогда не видела изданий восемнадцатого века, которые были бы понятными – а тем более интересными – для трехлетнего ребенка.

– Не так чтобы много, – Роджер вытащил из кучи большую холщовую сумку Бри, – но издавали… то есть издают отдельные книги, предназначенные для детей. Хотя сейчас на ум приходят только «Гимны на радость детям», «История малышки Гуди Два Башмака» и «Описания трехсот животных».

– Каких именно? – полюбопытствовал Джейми.

– Понятия не имею, – признался Роджер. – Я не видел ни одной из этих книг, просто встречал названия в каком-то списке.

– А ты в Эдинбурге печатал книги для детей? – спросила я у Джейми. Он отрицательно покачал головой. – Ну а что ты читал, когда учился в школе?

– Ребенком? Библию, – сказал он так, словно объяснял очевидное. – И альманах – после того, как выучил букварь, разумеется. А позже мы немного читали на латыни.

– Мою, мою книжку, – не отставала Мэнди. – Папа, дай. Пожалуйста? – быстро добавила она, видя, как ее мать открыла рот.

Бри сдержала невысказанное замечание и улыбнулась, а Роджер тем временем выудил из сумки ярко-оранжевую книгу, при виде которой я на миг зажмурилась.