Скажите Жофике

Жофи опять вспомнила про все. Сегодня она варила бульон, за ним можно не присматривать, она вообще решила теперь почаще варить бульоны. Нет, мама не захотела работать строителем, мама только книги свои перечитывает. А Дора… Уже суббота, а Жофика так ничего и не смогла придумать. Если дядя Калман уедет с Вики, то тетя Като с Марианной тоже будут сиротами. Хоть Марианна и говорит, что дядя Калман ужасный, но лучше иметь ужасного папу, чем не иметь никакого. Плохо, если он умер или удрал за границу. Что будет, что будет?

– Чего это ты опять? – спросил дядя Пишта. – Или ягненок ходить не хочет?

– Нет, совсем нет, – сказала Жофика, глядя на ягненка.

– Ежели не хочет ходить, то пускай сидит. Силком на веревке тащить его не станем. Да скажи же ты наконец, что у тебя за заботы? А?

– Это тайна, – ответила Жофи.

– Ни черта не тайна. Тайной это будет, покуда не выскажешь мне, поняла. Что, деньги нужны? Да говори же ты, хватит робеть!

– Нет.

Деньги не нужны. Тогда что ее точит? Вот уже который день… Тут что-то непонятное. Ну, да хватит допытываться, пускай подает обед да и идет себе с богом. Еще совсем недавно так ловко языком работала, он лишь диву давался. Чего только не придумывала! До вечера ему хватало вспоминать про ее штучки. То, к примеру, толкует, из скольких косточек состоит у человека лодыжка, то говорит, что легкие непременно нужно проветривать. А теперь будто подменили. Ничего не говорит. Глядит в одну точку и вздыхает. Умолять ее он, во всяком случае, не станет. Не хочет говорить – не надо. Подумаешь – тайна! Какая такая тайна у этой козявки, что ее нельзя высказать?

Жофика помешала суп, потом достала лист бумаги, который купила еще по дороге к дяде Пиште, и перегнула его надвое. Сегодня Жофика захватила с собой и пенал. Опустившись перед табуреткой на колени, она стала линовать бумагу: пенал служил ей линейкой. Старый Пишта незаметно наблюдал за девочкой: она старательно выводила и раскрашивала какие-то буквы. Играет? Нет, уж больно серьезное лицо. Что ей опять взбрело в голову? Наконец он понял, что она пишет. Ну, это уж никто ее не просил делать. "Просьба не стучать". Любопытно, почему ее не устраивает прежняя надпись?

Сегодня они впервые обедали за столом вместе. На обед был бульон и мясо из бульона, которое они ели отдельно с хлебом. Дядя Пишта все допытывался, куда же девалась картошка, а Жофи только менялась в лице и лепетала что-то несвязное. Но и без картошки оба наелись досыта. На третье Жофика подала яблоки, она сама выбирала их, пришлось перещупать каждое в отдельности – ведь у дяди Пишты осталось очень мало зубов и надо было купить самые мягкие.

После обеда дядя Пишта прилег отдохнуть. Ему еще трудно подниматься, и все же на днях он попробует выбраться из комнаты, авось поможет кто-нибудь. Пора уже взглянуть на солнце. Там, наверху, и настроение сразу станет лучше. Старый Понграц уже заснул было, когда почувствовал, что рядом стоит Жофика. Он открыл глаза. Жофи, присев на его постель, теребила уголок подушки. Понграц насторожился.

– Ну, выкладывай, будет молчать-то, – подбадривал он девочку, – я помогу тебе, слышишь?

Видно, все же дело в деньгах, деньги ведь самое главное, их-то всегда и не хватает.

– Дядя Пишта, как сделать, чтобы человек, который хочет куда-то уйти, не ушел? – спросила Жофика.

У Понграца сон как рукой сняло. Вон куда дело идет!

– А этот самый – он что, взрослый или ребенок малый?

– Взрослый.

– А зачем мешать ему?

– Потому что иначе он попадет в нехорошее место.

– А кем тебе приходится тот, кому следует остаться?

– Это дядя Калман.

– А беда, что ль, будет, если он туда попадет?

– Еще какая беда!

Ну, теперь он кое-что начинает смекать. Мало ей горя с матерью, тут еще, нб тебе, и дядя Калман. А кто он, этот дядя Калман? Может, Жофин отчим? Вышла бедная женщина за негодяя – этот Калман не иначе, как пьяница. Напьется, наверное, придет домой и давай учить девчонку и мать. Тут, ясное дело, работай не работай – все пропьет. А сирота с малых лет ломай голову – как быть? Ну что она сделать может? Здесь в первую очередь мать должна соображать. Но она, видно, женщина слабая, может, часом, еще и потворствует подлецу: деньги на выпивку дает, лишь бы не остаться опять одной. Сама кашу заварила, а малютка убивается. Только если он, Понграц, узнает, что отчим отбирает у девчонки даже ее четыре форинта, уж он найдет способ разделаться с ним. Пусть он стар, пусть кость перебита, но руки покуда крепкие: что-что, а драться он всегда умел. Старый Понграц еще встанет на ноги!

Жофика немного успокоилась. Дядя Пишта, наверное, что-нибудь придумает. Ведь он очень умный. Пусть попробует кто-нибудь сказать о дяде Пиште плохое! Жофика нарочно принесла хорошую бумагу, чтобы сделать новую надпись на двери. Ничего не значит, что он пишет неправильно, это школа виновата, где он учился. Вот она прикрепит новую вывеску, и дядю Пишту все сразу же станут больше уважать. На уроке рисования она никогда так не старалась, как теперь, когда выводила цветным карандашом: "ПРОСЬБА НЕ СТУЧАТЬ!"