Сказка

— Ты удивил меня, Чарли, — сказал Келлин. Теперь, когда с него сложили обязанности распорядителя, он казался расслабленным, возможно, даже навеселе. — Я думал, Кла быстренько оторвёт тебе голову. В следующий раз ты будешь драться с одним из своих друзей. Думаю, не с Йотой — мы придержим его. Возможно, с малышкой Джайей. Как тебе возможность остановить её сердце, как ты остановил сердце Кла?

Я не ответил, просто пошёл впереди него по наклонному коридору, держась от его высоковольтной ауры как можно дальше. Когда мы подошли к двери, Келлин не последовал дальше, а просто закрыл за мной дверь. Тридцать два вышли на поле. Теперь осталось только пятнадцать человек, безмерно удивленных тем, что вошёл не Кла, а Чарли, побитый, но в остальном невредимый. Нет, только четырнадцать. Галли был без сознания.

Какое-то время они смотрели на меня. Затем тринадцать из них упали на колени и приложили ладони ко лбам. Док Фрид не мог преклонить колени, но салютовал мне оттуда, где сидел, прислонившись к стене.

— Мой принц, — сказала Джайя.

— Мой принц, — эхом повторили остальные.

Я никогда так не радовался тому, что в Эмписе не было камер видеонаблюдения.

10

Мы смыли с себя грязь и кровь. Но ужас этого дня остался. Эрис стянула штаны с дока Фрида и промыла глубокую рану на его бедре так хорошо, как только смогла. Время от времени она прерывалась, посматривая на меня. Они все смотрели на меня. Наконец, потому что это выводило меня из себя, я велел им перестать. Затем они занялись делами, не

глядя на меня, что было ничуть не лучше, а может и хуже.

Через десять или пятнадцать минут вошли четверо ночных солдат. Один из них своей гибкой палкой сделал знак: на выход. Серых не было, так что пришлось нести Галли самим. Я хотел взять его за верхнюю половину тела, но Эммит оттолкнул меня плечом в сторону. Легонько.

— Неа, неа. Мы с крепышом сделаем это. — Вероятно, он имел в виду Йоту, потому что остальные крепыши теперь где-то остывали. — Помоги доктору, если хочешь.

Но и этого мне тоже не позволили. В конце концов, я был наречённым принцем. Или они так думали. Цвет волос и глаз — не в счёт. Я подумал, может, я всего лишь семнадцатилетний подросток в хорошей физической форме, которому повезло выйти на соперника с плохим боковым зрением, и который сумел обуздать свои худшие порывы достаточно долго, чтобы выжить. И вообще, хотел ли я быть принцем в этой тёмной сказке? Нет. Я хотел только найти свою собаку и вернуться домой. А дом ещё никогда не казался таким далёким.

Мы медленно возвращались в свои камеры в Глубокой Малин: Мёрф с раненым плечом, Джайа и Эрис, Эммит, Йота, док Фрид, Балт, Бендо, Мизел, Кэммит, Дабл, Стукс с сильно порезанным лицом, Куилли, Ока, Галли без сознания… и я. Шестнадцать. Если забыть о том, что док Фрид и Галли не смогут драться в следующем раунде. Не то чтобы для них сделали бы исключение, уж я-то знал. Их наверняка поставили бы в паре с теми, кто прикончит их быстро к радости Элдена, Петры и небольшого количества подданных Летучего Убийцы. По сути, те, кто попал бы на Фрида и Галли в следующем раунде, могли считаться победителями по умолчанию. Также Мёрф и Стукс вряд ли дожили бы до так называемой «элитной восьмёрки» в Мартовском безумии.[47]

Дверь в конце коридора темницы была открыта. Йо и Эммит пронесли через неё Галли. Следующими прошли Куилли и Фрид; Куилли поддерживал дока, чтобы тому не приходилось наступать на больную ногу. Не то, чтобы Фрид был способен много ходить; он то был в сознании, то терял его, безвольно роняя голову на грудь. Когда мы вошли в Малин, он произнёс нечто настолько жуткое и растерянное, что я никогда этого не забуду: «Я хочу к маме».

Газовый фонарь у двери снова вывалился из отверстия в стене и болтался на металлическом шланге. Он не горела. Один из наших надзирателей приладил его на место, где ему полагалось быть, и некоторое время смотрел, будто ожидая, когда он выпадет. Фонарь не выпал.

— Сегодня особенный ужин, малыши! — провозгласил другой. — Отличная еда и десерт в довесок!

Мы разошлись по камерам. Йо, Стукс и я теперь стали одиночками. Куилли завёл Фрида в его камеру, осторожно уложил на тюфяк, потом вошёл в камеру, которую делил с Кэммитом. Мы ждали, что ночные стражи поднимут свои руки и двери камер захлопнутся, но они просто ушли, закрыв за собой внешнюю дверь: один засов, второй засов, третий засов и четвёртый. Очевидно, вместе с «отличной едой» нам было позволено пообщаться, по крайней мере, ненадолго.

Эрис находилась в камере Галли, осматривая его рану на голове, которая выглядела (не буду вдаваться в подробности) ужасной. Его дыхание прерывалось хрипами. Эрис взглянула на меня усталыми глазами.

— Он не переживёт ночь, Чарли. — Затем она горько рассмеялась. — Никто из нас, потому что здесь всегда ночь!

Я похлопал её по плечу и пошёл обратно к камере Йоты, которую тот решил не покидать. Он сидел у стены, сложа руки на коленях. Я сел рядом.

— Какого дьявола тебе надо? — спросил он. — Я бы предпочёл побыть один. Если тебя это не затруднит, ваше блядское величество.