Сказка

— Могут вообще не помочь. Я же говорю, они экспериментальные. Они есть у меня только потому, что доктор Петри оставил их после клинических испытаний. За это ему хорошо заплатили, но как они действуют, пока не вполне ясно. Если они действительно помогут, Радар может стать лучше на месяц. Может, даже на два или три. Она, конечно, не будет снова чувствовать себя щенком, но ей будет лучше. А потом однажды…, — пожав плечами, она присела на корточки и погладила тощий бок Радар, которая в ответ вильнула хвостом. — Однажды она уйдет. Если она еще будет здесь на Хэллуин, я очень удивлюсь.

Я не знал, что сказать, но мистер Боудич сказал — в конце концов Радар была его собакой.

— Хорошо, — сказал он и добавил то, чего я тогда не понял, но теперь понимаю. — Это достаточно

долго. Может быть.

Когда та женщина ушла, получив обещанные двести долларов, мистер Боудич подошел на костылях к своей собаке и погладил ее. Когда он снова посмотрел на меня, на его губах появилась легкая кривая ухмылка.

— Никто ведь не арестует нас за незаконную покупку собачьих лекарств?

— Думаю, нет, — сказал я. С золотом, если бы о нем кто-нибудь узнал, было бы куда больше проблем. — Рад, что вы так решили. Я бы не смог.

— Это выбор Хобсона[107]. — Он все еще гладил Радар длинными движениями от затылка до хвоста. — В конце концов, мне кажется, что один или два хороших месяца для нее лучше, чем шесть плохих. Если, конечно, это вообще сработает.

Это сработало. Радар снова начала доедать свои порции корма и смогла могла подниматься на крыльцо (иногда с моей небольшой помощью). Лучше всего было то, что она вернулась к играм с обезьянкой и с удовольствием заставляла ее пищать. И все-таки я никак не ожидал, что она переживет мистера Боудича — но она пережила.

7

Потом наступило то, что поэты и музыканты называют кодой. Состояние Радар продолжало… ну, не улучшаться, это нельзя было так назвать, но она стала больше походить на собаку, которую я встретил в тот день, когда мистер Боудич упал с лестницы (хотя по утрам она все еще с трудом поднималась со своего коврика и подходила к миске с едой). А вот мистеру Боудичу действительно стало лучше. Он сократил свою дозу оксиконтина и сменил единственный костыль, которым пользовался до августа, на трость, найденную в углу подвала. Там, внизу, он снова собирал свою головоломку. Я ходил в школу, общался с отцом, но по-прежнему проводил большую часть времени на Сикамор-стрит, 1. Футбольная команда «Ежи» начала сезон со счетом 0:3, и бывшие товарищи по команде перестали со мной разговаривать. Это было неприятно, но у меня хватало других забот, чтобы расстраиваться. И да, несколько раз — обычно, когда мистер Боудич дремал на раскладном диване, где он все еще спал, чтобы быть ближе к Радар, — я открывал сейф и запускал руки в это ведро с золотом. Чувствуя его удивительную тяжесть и позволяя гранулам тонкими ручейками протекать между пальцев. В те моменты я вспоминал, как мистер Боудич говорил об очаровании золота. Можно сказать, размышлял над этим. Мелисса Уилкокс теперь приходила только два раза в неделю и восхищалась успехами мистера Боудича. Она сказала, что доктор Паттерсон, онколог, хочет его видеть, но мистер Боудич отказался, заявив, что чувствует себя хорошо. Я не стал с ним спорить не потому, что верил в это, а потому, что хотел верить. Теперь я знаю, что в отрицание впадают не только пациенты.

Это было спокойное время. Кода. А потом все случилось почти одновременно, и ничего из этого не было хорошим.

8

Когда перед обедом у меня выдавалось свободное время, я обычно проводил его в школьной библиотеке, делая уроки или читая один из детективов мистера Боудича в мягкой обложке. В тот сентябрьский день я был глубоко погружен в «Имя игры — смерть» Дэна Дж. Марлоу[108], которое было замечательно кровавым. Без четверти двенадцать я решил приберечь кульминацию для вечернего чтения и взял наугад газету. В библиотеке были компьютеры, но в сети за все газеты требовали плату. Кроме того, мне нравилось читать новости в настоящей газете — это было очаровательное ретро.

Я мог бы выбрать «Нью-Йорк таймс» или «Чикаго трибюн» и пропустить эту статью, но газетой наверху стопки оказалась «Элджин дейли геральд», и я взял именно ее. На первой полосе были статьи о том, что Обама хочет начать военную операцию в Сирии, и о массовом убийстве в Вашингтоне, где застрелили тринадцать человек[109]. Я просмотрел их, взглянул на часы — до обеда оставалось десять минут — и бегло пролистал страницы по пути к комиксам. Я никогда не заходил так далеко. Статья на второй странице раздела «Местные новости» остановила меня, как будто окатив ледяной водой.

«УБИЙСТВО ЮВЕЛИРА ИЗ СТЭНТОНВИЛЛА.