Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)

Снежная королева удивленно приподняла брови, после чего нахмурилась.

— Если не убивать, то…

— У…У…Уби…, — заклинило меня от шока.

— А ты что думала?! — закатила синие глаза Сейда, — Ты для этого его и создала. В момент смертельной опасности, он, а не ты, примет роковой удар.

— Но я не хочу его убивать! Он любит Уллу, а Улла любит его.

Лицо женщины в зеркале стало белым как снег, только глаза засветились.

— Валекеа, — тихо, но четко произнесла снежная королева, — поставь зеркало на стол.

Блондин безмолвно выполнил приказ Сейды. Поставил зеркало на стол на такую же резную подставку, которую так же достал из шкафа.

— Присядь, призванная.

Я послушно села на предложенный Валко табурет, сам же он остался стоять.

— Это правда? — заговорила королева, и голос ее при этом немного дрожал, — Она полюбила?

Я стушевалась. Как-то не люблю я говорить о чужих чувствах. Не благодарное это дело, можно и ошибиться.

— Как мне кажется, да. Тень-то ее точно любит. Боготворит прямо.

Сейда снова закрыла глаза, и губы ее дрогнули в едва зарождающейся улыбке.

— Слава Светлому, — забормотала она, — В ней нет тьмы. Слава Светлому.

— Кх — м, — кашлянула в кулак, напоминая о своем присутствии.

Глаза ее тут же распахнулись, но в них я не увидела той настороженности, которая возникла, когда она поняла, что Тень это живой морок.

— Это хорошая новость, — пояснила она свое поведение.

От вида её счастливого лица, у меня даже зубы свело. Мой, Тень. Мой мальчик. Два дня. Как же так!? А Улла? Что будет с ней? Их первая любовь. Их чувства! Как же так?! Это несправедливо!

— В каком месте?! — рыкнула я, выпрямляя спину, и становясь не Риммой и не Ринари, а королевой Ритой: — У моей Тени всего два дня жизни. Слишком много, чтобы умереть, но еще меньше, чтобы жить. У Уллы, за которую вы так радуетесь, впереди только слезы. Смерть любимого, смерть родного человека. Что в этом хорошего? Чему здесь можно радоваться?

От холодной ярости в моих словах, Сейда отшатнулась. Она взглянула на хранителя за моим плечом и отчего-то смутилась. Тогда я краем глаза посмотрела на него и увидела, что Валко смотрит на королеву и укоризненно качает головой. Сейда недовольно поджала губы, и стала похожа на ту, какой являлась нам с Тенью в гостинице.

— Призванная, ты не забыла, с кем говоришь?

— С зеркалом, — жестко припечатала я ее.

— Призванная, — мужская рука невесомо коснулась моего плеча, — не надо. И вы, Ваше Величество, будьте терпимее, эта девушка единственная наша надежда.

— На что? — насторожилась я, — Надежда на что?

— Остановить ритуал, — помрачнела Сейда, — Кто-то снова пытается соединить силы снежных.

— А поподробнее.

Женщина нахмурилась, но Валко подтолкнул ее к диалогу.

— Я уже рассказал призванной, как Лаира восстановила дьявольское зеркало, и она уже знает об участи похищенных детей.

— Лаира, — печально выдохнула Сейда.

В ее синих глазах появилась такая тоска, что стало больно, и я спросила:

— Что вас связывает?

Сейда удивленно приподняла светлые брови.

— Она моя сестра.

А взгляд прямой, ждущий — поверю я или нет. Не поверила, и раздраженно поджала губы.

— Не вяжется. Ради сестры зеркалом не становятся.

— Она моя сестра, — начала злиться королева.

— Она ее мать, — тихо для медведя, но достаточно громко для человека произнес хранитель.

— Валекеа!! — вскричала Сейда, а в глазах и боль, и страх, и отчаяние.

А у меня, честно сказать, от неожиданности челюсть до пола отвисла. "Ничего себе Санта — Барбара по лиенски! Это ж как так вышло?!"

— Вы больше не можете мне приказывать, Ваше Величество, а ей знать нужно. Мне рассказывать дальше?

— Я сама! — вскрикнула Сейда, — Да, Лаира моя дочь. Она Моя дочь. Молчи хранитель! Не смей ничего говорить! — сбавив тон, женщина умоляюще посмотрела на Валко, — Прошу тебя. Как друга прошу. Пусть это останется в прошлом.

Н — да, похоже, история не из приятных, раз такая, как она унизилась до мольбы. И с чего это мать и дочь обе подались в снежные девы? Странно. В дневнике вроде было сказано, что все женщины начинали жизнь с чистого листа, как же они друг друга узнали? Или только Сейда узнала свою дочь? Не припоминаю, чтобы в разговоре с Сейдой, Лаира называла ее мамой, скорее она говорила с ней как с лучшей подругой. "Та — ак, Рита, хватит, тебе и без прошлого королев, головной боли хватает. Прекрати немедленно".

— Э — э… Давайте вернемся к Лаире, — предложила я, — Если она ваша дочь, то Улла, значит, внучка.

— Да, она моя внучка, — созналась снежная, хотя вид у нее при этом был недовольный.

— Как же получилось, что вашу внучку воспитали чужие люди?

— Ваше Величество? — забеспокоился Валко.

— Я расскажу, — кивнула Сейда, — Я могу это рассказать.