Сказка о смерти (СИ)

– Сознание начинает формировать новую личность практически сразу после смерти и создания нового ума,– как ни в чём ни бывало продолжал свою лекцию Антон. – И использует для этого то, что имеется в наличии, а именно, незрелый, находящийся в зачаточном состоянии ум. Ни о какой осознанности в этом случае даже речи не идёт, одни инстинкты и базовые реакции. Разумеется, сначала личность формируется на тонких планах, а к тому времени, когда доходит до воплощения в базовой Реальности, ум уже набирает силу. И всё же недостаточно, чтобы на свет появился взрослый человек. Поэтому существует этап рождения и пребывания в младенческом состоянии. Это не потому, что Создателям нравится возиться с малышами, а оттого, что материальное тело должно соответствовать уровню развития ума.

– Ангел, я-то не младенец,– обиженно произнёс Сабин. – Со мной можно говорить, как со взрослым человеком.

– Бустер, ты замечал, как легко дети поддаются внушению? – спросил Антон, игнорируя обиженный тон брата. – Это от того, что их ум недостаточно развит. Но в состоянии посмертия ум ещё более чувствителен к внешним факторам, чем ум ребёнка. На него может повлиять любой, даже самый незначительный раздражитель и кардинально изменить формирующуюся на тонких планах личность. А ведь материальный план – это лишь отражение тонких планов. Личность формируется раньше, до рождения. Вот поэтому посмертие автоматизировано, чтобы никакие случайные раздражители не могли бы повлиять на этот процесс. Только объективные параметры: общий уровень развития сознания, незавершённые планы и неосуществившиеся намерения на момент смерти, мысли и чувства непосредственно перед смертью и тому подобное. Всё это создаёт как бы вектор развития.

– Но чем же могло помешать воспоминание обо мне? – удивился Сабин. – Что в этом плохого?

– А знаешь, что является самым мощным фактором для формирования личности? – Антон продолжал игнорировать истерические реплики Сабина. – Это осознанное намерение. Так вот, ты своим вмешательством побудил сознание Ани сформировать осознанное намерение воплотиться.

– И что в этом плохого? – Сабин уже начал раздражаться. – Ведь она бы всё равно сформировала это намерение. Без этого воплощение невозможно.

– Правильно,– Антон одобрительно кивнул,– только она бы это сделала, основываясь на объективных, так сказать, внутренних факторах. А ты подкинул ей постороннюю идею. И в результате её личность сформировалась непредсказуемым образом. Если её намерение воплотиться основывалось на желании снова увидеть любимого человека – это одна личность, а если на желании снова оказаться в комфортной обстановке, вроде мира ангелов – то совсем другая. Ты понимаешь, в чём разница?

Сабин ненадолго задумался, но вскоре он снова поднял глаза на брата.

– Неужели сам ты ничего не делал, когда умерла Алиса? – спросил он. – Ты, конечно, не был демиургом мира Земли, но возможность повлиять на её реинкарнацию у тебя была, я уверен.

– Да была,– согласился Антон,– и я её использовал. Я очень сильно постарался загнать свою тоску по любимой в самый дальний уголок моего сознания, чтобы она никак не мешала её перевоплощению. Вот только я, наоборот, убрал посторонние факторы влияния и сделал это исключительно для неё. А ты вмешался ради себя самого, брат, без соответствующих расчётов, чисто на эмоциях. О своей любимой ты в этот момент не особо думал.

Сабину на мгновение показалось, что внезапно наступили сумерки. Но нет, оба солнца ещё вовсю сияли в вечернем небе. Просто та темнота, что окутала сознание демиурга, как бы выплеснулась наружу. Брат был прав, он действовал эмоционально и, что греха таить, эгоистично. А ведь хотел как лучше. Вот только для кого?

– Что ж, согласен,– Сабин понуро опустил голову,– я совершил ошибку и готов за неё отвечать.

– Ответишь,– Антон положил руку на плечо брата,– даже не сомневайся. Прощай, братишка, лети к своей малютке. А мне пора заняться Максом, он меня уже заждался.

Фигура Антона растворилась в сиреневой закатной дымке, а Сабин продолжал стоять с опущенной головой и тяжёлыми мыслями. От его радости не осталось и следа. Немного погодя, он поднял глаза к небу, как бы прося не то прощения, не то поддержки. Его взгляд случайно упал на соседний холм. Там Вертер и Волк сидели, прижавшись друг к другу, и любовались, как два солнца Райдо, опускаясь за горизонт, превращают раскинувшийся внизу город в загадочный мираж, как будто явившийся из мира грёз.