Сказка о зеленоглазой колдунье и семи богатырях (СИ)

Гамаюн наклонился и медленными глотками пил, открывая клюв. Куда в него столько вошло, было не понятно.

- Что там дальше было? – спросила напившегося Гамаюна.

- В баню пошли, спиртовой компресс делать. Твои-то волками друг на друга смотрят, не довольны, что помять друг друга не дали им толком. Горыныч посмотрел на такое дело и налил им медовухи для внутреннего компресса, чтобы внутренние органы, значит, залечить, как главный по медицине выразился. Осоловели слегка, потом первый парок приняли от банника, расслабились. Вот тут Горыныч им и поведал, что закружила ты им головы, а сама не знаешь, чего хочешь. Я ж Веселинушка, ты же знаешь, токмо за тебя. Но перечить Горынычу, да еще после медовухи огнем подправленной, себе во вред. Вот видишь? Даже перышки опалило слегка.

- Тогда пил зачем? – осуждающе снова спросила его.

- Чтоб от коллектива не отрываться, потому что мне в нем еще жить и работать! А Горыныч, этот хиппи волосатый: «Коктейль! Коктейль!».

- Что еще Горыныч им говорил? – свела брови вместе от негодования.

- Так разное, - начал осторожничать Гамаюн. – Что женщины все наперекор делают, ну что чем меньше мы их это, тогда они нас.

- Чего вас? – не поняла намеков странных.

- Это совсем сейчас не важно! – заверил меня Гамаюн.

- А что важно? – допытывалась от него.

- А то, что Игорь твой сказал, что к тебе Чернобог приставал недвусмысленно. А Ярослав, между прочим папенька твой, что Светлобог шаловливыми ручонками обнимать изволил. Было?! – грозно спросил Гамаюн.

- Что было? – чуть опешила от его натиска.

- Я говорю, со Светлобогом у тебя было? – подозрительно прищурился Гамаюн на меня.

- Замуж звал, - кивнула ему.

- И этот туда же! – всплеснул крыльями, как руками, Гамаюн. – Вот прав был Горыныч! Тысячу раз прав! Закружила мужиков Веселина!

- Сами они, я к ним с добрым сердцем, а они … - махнула рукой от отчаяния.

- Так самой-то кто люб? – сочувственно спросил Гамаюн и ладошку мою перышками погладил.

- Понимаешь, тут такое дело. Встретила сегодня Рода, хозяина леса, - Рассказала ему весь наш разговор и про подарок тоже рассказала.

- И? – многозначительно спросил Гамаюн. – Чем тебе эта шпилька помочь может?

- Тем, что подскажет, кто мне на самом деле любый, - вздохнула с отчаянием.

- А что ж ты вздыхаешь так тяжко? Значит скоро честным пиром да за свадебку! – потер довольный Гамаюн крыльями.

- А понять я это смогу только поцеловав их, - остудила его пыл.

- Вот те на! – озадачился Гамаюн. – Так ни один к тебе теперь на пушечный выстрел не подойдет! Ты хоть представляешь, как их Горыныч натаскал? Они ж теперь от тебя шарахаться начнут, как от чумной, лишь только протрезвеют.

- А к пьяным? – робко спросила его.

- А к пьяным тебя Горыныч не допустит! – отрезал Гамаюн, - Он знаешь какой Змей? Горыныч! Вот! Так что ходить тебе девка в девках до самой старости, - вот тут он глупо захихикал и получил по своей опаленной в перышках голове. – Она еще и дерется! Слушай, а зачем тебе все эти мужики? Выходи за меня, смотри какой я красавец, - Гамаюн поднялся, распушил все свои перышки и стал передо мной гоголем вышагивать. То одним боком повернется, то другим.

- Это ты перед своими курочками так вышагивай, - рассмеялась над ним.

- И то верно! Что мне с тебя толков? – с осуждением посмотрел на меня Гамаюн.

- Что же мне теперь делать? – озадачилась я.

- Так что надо их как-то по одиночки поймать! И насильно зацеловать! Но смотри, чтобы никто другой не видел! А то потом выскажут они тебе все, что думают, ну или Горыныч сказал. – Предложил Гамаюн.

- Гамаюша, а ты поможешь мне? – попросила его.

- От чего же не помочь? Думаю, ставки один к пяти в самый раз будут, - прищурился на меня Гамаюн.

- ЧТООО?! – взревела на него.

- А что-что? Тебе судьбу устраивать надо, а мне малых деток кормить. Много их у меня по белу свету раскидано, - печально заголосил Гамаюн.

- Даже не думай! В пыль сотру! – пригрозила ему.

- Конечно-конечно! Ни чего такого. Все сверх секретно. Твоих десять процентов, - тут же согласился Гамаюн.

- Да я тебя! – сжала кулаки и стала наступать на него.

- Двадцать! – выкрикнул Гамаюн и стал отступать. – Сорок! Но это уже грабеж!

- Ты хоть понимаешь, что тут моя судьба решается? – сквозь зубы прошипела на него.

- Веселина, тебе судьба, а мне прибыль и я готов честно с тобой поделить награб … в смысле заработанным, - отступал Гамаюн.

- Если ты кому-нибудь хоть слово про это скажешь! – шипела на него дальше.

- Ты мне так весь маркетинг испортишь! Как я буду ставки предлагать без информации? – пытался оправдаться Гамаюн и отходил задом наперед.

- Запрещаю! Слышишь? Запрещаю делать ставки! – орала на него.

- Что ж ты так орешь? – простонал Гамаюн, хватаясь за больную голову, заставив меня замолчать.

Осуждающе смотрела на него исподлобья.

- Ну хорошо, не буду никому говорить. Но знаешь, каких ставок лишимся? Помогу я тебе, конечно. С кого начнем? – опять с азартом спросил Гамаюн.

- С Игоря! – тут же решалась.