Сказка цвета ультрамарин

Нью-йоркский яхт-клуб (NYYC) был для любого человека, связанного с яхтами, абсолютно культовым местом, но Марину это совершенно не пугало. Если бы Георг потащил ее на авто-шоу или светский раут, связанный с открытием чего-то-там-пафосно-благотворительного, было бы гораздо страшнее. Но все, что связано с морем, Марина обожала, в конце концов, даже имя обязывало[1]! Она была не просто «в теме» яхтинга, она была заядлой и грамотной яхтсменкой. Вдвоем с Лизой они ходили в коварную Балтику на яхте отца, а уж если в экипаж брали Лизкиных однокурсников… Воспоминания о приключениях юности ее по-настоящему вдохновляли.

Такси, забравшее Марину от колледжа, подъехало к клубу ровно к трем часам дня. Великолепное здание «Клуба миллионеров», построенное в самом начале двадцатого века легендарным магнатом Морганом, восхищало и поныне, как внешне, так и роскошью внутренних интерьеров. Отсюда брал начало знаменитый «Кубок Америки» — «America’s Cup», а по сути — весь парусный спорт в его современном понимании.

Марине казалось, что она идет по королевскому дворцу. Роскошные витражи потолков, помпезная лепнина каминов, филигранные узоры паркетов. Нн стенах — профили знаменитых яхт, в витринах — модели легендарных кораблей-победителей «Кубка Америки». Ей было все интересно. Как и вчера — Георг снова нащупал ее слабую точку. Море. Ну кто бы мог подумать!

Она его изумляла, эта русская девушка. Еще вчера он думал — куда уж еще? Но теперь, украдкой наблюдая за ней, Георг снова терялся в догадках. Девушка-фотомодель, увлеченно рассматривающая модели яхт, читающая их историю? Кивающая себе задумчиво, будто даже узнавая? Ущипните его, так не бывает.

Хотя уж если она впечатлила даже Алекса, вечного циника и мизантропа — чему удивляться? Марина — загадка. Сказка с глазами цвета ультрамарин.

— Интересно? — не выдержав, подошел к ней сзади, прикоснулся рукой к плечу.

Она снова вздрогнула.

— Добрый… день. Да. У моего отца тоже есть яхта, он член яхтклуба. Небольшая, конечно, старенький Swan 36. Мы с сестрой раньше частенько ходили на ней. Когда он не знал.

Если бы она вдруг взлетела, шаловливо помахивая крылышками, Георг удивился бы меньше.

— У меня… тоже есть яхта. — Сказал и ощутил вдруг, как смешон. Девушки «ходили» вдвоем на яхте, управление которой подразумевало навыки профессиональных гонщиков. Даже если она сочиняла, уже тот факт, что эта русская знала эту марку финских яхт, смущал. — Рамблер сто.

У девушки округлились глаза. Потом, только секунду подумав. она засмеялась.

— А ты шутник. R-88, я так понимаю? Конечно же, индивидуальный? Я видела только их в журналах, ну, после скандала на регатах Ролекс…

Слышать это он больше не мог. Его затошнило от возмущения, от ощущения несправедливости этого мира. Почему, вот скажите, он вдруг снова нашел в этом огромном мире такую женщину, а она дергается от его прикосновений, как от удара током? И как в воду нырнул:

— Прости, если спрошу сейчас нечто тебе неприятное, не хочешь — не отвечай. Я тебе противен?

Она удивилась, приоткрыла рот, захлопала ресницами — само очарование и невинность. Ну что же, не только Марина могла удивлять.

— Почему?

— Я привык общаться не только вербально. А ты от каждого моего прикосновения дергаешься так, будто я ядовит. Что не так?

— Я… так не привыкла, прости. Постараюсь расслабиться и научиться общаться тактильно. К тебе это не имеет никакого отношения.

— Понимаю. В России, наверное, приходилось все время защищаться?

Усмехнулась. Ага. И не только в России. Везде, где есть уроды.

— Защищаться приходится везде.

— Не волнуйся. Тут тебя никто больше не обидит. Не бойся. Хорошо?

И, взяв ее руку, поцеловал пальцы. Тепло и приятно.

Подобные встречи для Георга были скорее традицией. Почти обязательной — в конце концов, он был персоной публичной. Регулярные снимки в прессе, общение со старыми знакомыми — почему бы и не здесь? Привычно, безопасно и по-настоящему интересно, хотя и утомительно. Уже сидя в баре в компании точно таких же уставших людей, Георг оживленно обсуждал с Мариной общее, как оказалось, увлечение.

Марина с детства любила море и все, с ним связанное. Их с Лизой отец был моряком с большой буквы, морем жил и морем дышал. У них был свой катер, своя маленькая яхта и «дочери морского офицера должны отличать склянку от банки и аврал от полунды»[2]. Они и отличали. С детства плавали как селедки, с закрытыми глазами умели ставить и убирать паруса, швартоваться, не ведали морской болезни и были всецело преданы этой пагубной страсти, имя которой — любовь к морю, мореманство, как смеялась Марина. Да. Алмазный король Георг тоже был жертвой этой тайной страсти.

— А знаешь… — они стояли на пристани, словно не решаясь прервать очарование этого вечера и сесть в машину. — Алекс говорил что-то о съемках во вторник. Я как раз собирался выйти на пару недель на своей новой яхте. Что скажешь?

— R-88? — Марина лукаво ему улыбнулась. Всего один день, а как он их сблизил. Она уже не отнимала руки, не дергалась от прикосновений и даже позволила приобнять себя за плечо, доверчиво прислонившись к нему.