Сказка в дом стучится

Я улыбнулась — хотелось сказать, что все это мое, потому что половина была привезена в мой гараж, точно на помойку: иногда сюда пробиралась молодежь и с алчными глазами перебирала сокровища для учебных проектов, но обычно, набрав по жадности целую гору, в итоге забирали одну-две вещи, потому что в съемных комнатах ни на что не оставалось места, кроме что крохотного холодильника.

— Потребуется, вернем, — заверила я Никиту. — Но он давно никому не требовался.

На том и порешили.

— Бери пакет и коробку и поедем ко мне за Бабой Ягой.

Никита молча сел в машину, но мне молчание с ним давило на уши сильнее самых высоких басов в динамиках.

— Почему ты не любишь играть в шахматы? — спросила я, не найдя лучшей темы для разговора.

— Они делают меня тупее.

— Должно быть с точностью до наоборот.

— Должно, да не обязано, — ответил Никита с непростительной для его возраста взрослостью.

Глава 63 "Неосознанное родительство"

Дома мы застали Веронику — и я даже как-то совсем не расстроилась. Никита остался в дверях и сказал раньше меня, что мы сейчас уходим. Папины гены не отнять. Вероника усмехнулась и привалилась к дверному косяку открытой в кладовку двери. Пришлось даже попросить ее не загораживать мне свет. Я достала мужской костюм на завтра и попросила Веронику пройти со мной в нашу комнату. Вешалка с костюмом заменила вешалку с куклой Бабы Яги.

— Достанешь утром перед школой, когда мама уйдет, чтобы лишних вопросов не возникло. Пусть проветрится. И букет приготовь — целлофан в пакете, который в самом углу в кладовке на гвоздике висит. Поняла?

Сестра кивнула.

— Чего тогда бараном на меня уставилась?

— Не решаюсь спросить, как у тебя дела?

— Дела у меня очень даже хороши. А у тебя как экзамены?

— Наверное, тоже хороши. Так ты теперь дома жить вообще не будешь?

— Вероника, — понизила я голос. — Давай мы про это говорить сейчас не будем. Вообще — понятие более чем относительное в отношениях мужчины и женщины. Поняла? Ключи я не отдаю и тапочки не забираю. В остальном пока можешь чувствовать себя временной, но полноправной хозяйкой. Про костюм не забудь, понятно? Завтра в девять. Из-под полы не пить, поняли? Убью! Всех! И скажи девчонкам, чтобы в девять тоже шли домой. Я не хочу, чтобы из-за твоего спектакля, они рисковали своими жопами, ясно?

— Да ясно мне все! Хватит уже воспитывать. У тебя теперь есть, кому морали читать. Вон один даже разуться боится! Застращала уже, мать-ехидна!

Так хотелось врезать сестре хорошенько, но я лишь кулаком погрозила. Бросила в пакет пижаму и еще пару своих вещей и направилась к двери.

— Может, второй чемоданчик возьмешь?

Вот не могла, коза, промолчать!

— А я буду захаживать сюда часто, чтобы тебя, засранку, проверять…

— А мать?

Я замерла на секунду — ведь даже не спросила, как она…

— А ей я могу просто позвонить, — сумела я выкрутиться, но все же почувствовала в сердце неприятный укол досады. Как же я так? Дочь называется…

 — Ну да… Типа того…

Иногда лучше ограничиться кивком, чтобы прекратить неприятный разговор. И когда я с перекинутой через руку куклой вышла в прихожую, Никита мгновенно, без всякой на то команды, открыл дверь. Наверное, не захлопнул, когда пришли: замок препротивный, с первого раза не справишься.

На лестнице мы снова столкнулись с соседкой. Поздоровались. Спиной чувствуя ее взгляд, я решила ни в коем случае не оборачиваться — Геля права: ну какое мне дело до мнения чужих людей! Да и на своих родных стоит прекратить обращать внимание. Собака лает, караван идет, так что действительно наплевать и забыть, хоть и не получится — с первого раза, но потом привыкну жить своей собственной жизнью на все сто процентов. И так, как говорит Валерка, у нас все с опозданием на пятнадцать лет. Может, и прав, что я в тайне от собственного разума, на подсознании, ждала именно его — точно у кого-то наверху были на нас свои планы, а над нашими они только потешались.

— А какие у нас планы на лето? — ошарашил меня вопросом Никита, едва успев пристегнуться.

— У нас? — Мне трудно к такому привыкнуть с первого дня. — Я вообще-то летом работаю. А по поводу тебя я честно ничего не знаю. Но если боишься сам спросить, я поговорю с папой. Тебе бы что хотелось летом делать? — тараторила я, испугавшись собственной смелости.

— Не, не надо. Я так спросил… Вас.

И мне тоже надо так спросить — прямо, но не с порога. Валера явился домой каким-то полностью убитым.

— Проблемы на работе?

Он махнул рукой:

— Эти проблемы я сам решу. Просто…

Не договорив, он направился в ванную комнату, где продолжала крутиться стиральная машина, просушивая наше общее шмотье, которое, вместе с костюмом, решила выстирать, не копя кучу. Я заглянула следом, но дверь оставила открытой.

— Никаких секретов, — бросил Валера от раковины, намыливая руки. — Если только просьба. Езжайте на дачу без меня. Я такси вам вызову, а утром возьмешь машину и забросишь Никиту в школу, идет?

И не обернулся. А зачем? Видит же меня в зеркале.