Сказки для парочек

Фея Сострадания, наблюдавшая за происходящим по спутниковому телевидению, в порыве жуткого раскаяния бросилась под поезд метро. Под тот самый поезд, в котором Салли и Джонатан ехали в Хитроу. В те два с половиной часа, потребовавшиеся, чтобы убрать тело и замыть рельсы, Джонатан вел себя, как законченный урод. Он беспрестанно злился и обижался, и в конце концов обругал двух монахинь, сидевших напротив, усомнившись в их телесной святости . Салли поняла, что одной ей гораздо лучше, и заявила, что не может с ним остаться. Однако это заявление она сделала, лишь очутившись в зале отлета, сохранив свой билет и паспорт, но разорвав документы Джонатана на двадцать семь мелких кусочков. Она спустила их в туалет, куда зашла под предлогом преждевременных месячных. Если бы Джонатан знал, что сумочка Салли предназначена исключительно для тампонов и косметики, а не для билетов, паспортов и программы их отдыха, он бы никогда не доверил ей бумаги и она бы не смогла сделать ничего подобного. А так Салли улетела в Малагу, счастливая и одинокая, а Джонатан безлюбым остался на земле.

Мартин тем временем признался Джошу, что пока они были в разлуке, его жизнь тоже не стояла на месте. Короче, он поимел Мелиссу. Из ревности, обиды, горечи и желания вспомнить всю эту ерунду насчет гетеросексуальности. Мелисса помогла Мартину еще раз убедиться в том, что он гей. Секс не был чудесным, но частично удался, и Мелисса теперь беременна. Материнство ее не интересует, но об аборте и речи быть не может. Она с радостью отдаст ребенка на воспитание Джошу и Мартину, либо, если они не готовы взять его, спихнет матери. Но себе ребенка не оставит, у Мелиссы своя жизнь. Джош и Мартин знали, что из себя представляет мать Мелиссы, видели, какой она вырастила дочь, и не могли допустить, чтобы такое повторилось с другим невинным младенцем. Мужчины, никогда не желавшие ничего, кроме личного счастья вдвоем, стали отцами. Никто из них этого не хотел, и никому это не понравилось. Их чудесный белый и стеклянный дом заляпали грязные детские ладошки, а их идеальная жизнь пропиталась запахом мокрых подгузников, детского питания и младенческой отрыжки. Их профессиональный рейтинг заметно упал. Джош обнаружил, что ваять, держа на руках орущего от колик ребенка не так легко, как он думал; а Мартин понял, почему его книга столь медленно подвигается с тех пор, как он стал отцом. Они препирались и грызлись, и в первые пять лет почти позабыли о сексе. Но смогли остаться вместе ради ребенка — девочки, которая, выросши, подалась в христианки-евангелистки и не испытывала благодарности к порочным содомитам, воспитавшим ее.

Фрэнсис растеряла свои экстрасенсорные способности и была вынуждена зарабатывать традиционным массажем. Филип лишился нескольких контрактов, запорол несколько сделок, но постепенно восстановил прежний уровень доходов. К тому времени, когда у них остались только пластиковые стаканы, они нашли иной способ решать свои проблемы, нежели битье посуды. Бен в свой тринадцатый день рождения отправился к психотерапевту. Но в основном Фрэнсис и Филип жили, как прежде, оба копили недовольство и оба слишком боялись одиночества, чтобы думать о разводе. Смирившись, они продолжали тянуть это счастливый/несчастный брак. Впрочем, Фрэнсис и Филип с самого начала не годились на роль героев мыльной оперы.

Кушла вернулась в страну, что так далека от нас, а в действительности так близка, и из принцессы сделалась королевой. Она жила и правила одна. Как и планировала. Она выгнала из королевства всех фей, увеличила ценз на вступления в брак до ста лет. Законодательно запретила держаться за руки на улицах и установила непомерные штрафы за поцелуи в метро. По ее приказу останки феи Сострадания отскребли от путей и рассыпали в качестве идеального удобрения под розовым кустом, который она привезла с собой.

Розовый куст вырос высоким и крепким, и каждый год Кушла срезает крошечные бутоны, чтобы они никогда не расцвели, а для себя выстригает длинный острый шип. Ежегодно в летнюю ночь при свете полной луны она вонзает шип глубоко-глубоко в свое сердечное пространство. И в страдании она вспоминает Джонатана, и смотрит на его новую жизнь; целует Джоша и баюкает ребенка Мелиссы; обнимает Фрэнсис и вкушает горечь компромисса. А вынимая из левого бока шип без единой капельки крови, прикасается к своему брату — принцу и разглядывает то, что не позволила себе иметь. Раз в году она тоскует по нему, не чаще. Но ей и этого хватает.

И с тех пор никто не жил долго и счастливо. Кроме Кушлы. Да и та более или менее.