Сказки и легенды пушкинских мест

Через два́ дни в треттий день ехал гусударь с гусударыней в свою царскую магазину — купить дочери траурное [!] платье к сущему венцу. Подъезжает к вугловому дому, видит прибита к вуглу афишка. На езды прочитал государь. „Ой, постой-ка кучер. Знаете, дорогая моя жена, но я такой истории не слыхивал. Какой-то московский купец устраивае обед на пять тысяч. Думаю, что у меня даже хватае, но и то не могу. Ну, дайте-тко я зайду“. Гусударь встал, пошел. Только приходя к паратному крыльцу — и лакеи и прислуги подходют к царю, берут его под руки: „Пожалуста, ваше царское величество“. Принимает этот штап-капитан, с усердиями прося за стол. Ставят стуло к столу, сажают на стуло. „Ваше царское величество, нельзя ли государыню, пожалуста, сюда“. Пошла образованная прислуга к государыне. Пришла поздоровалась и: „Быдьте настолько любезны. Желали бы мы вам царевна взойти на пир-беседу“. Усударыня скоро поторовилась и пошла. Поставили рядо́м стуло к гусударю, посадили их рядо́м. Начали их вугощать. Сущая царевна не столько, как говорится, кушает, насколько

возглыбается на сущего этого московского купца. Угостились, учестились

, потом пошли. Когда прощалася царевна с московским купцом и с желания своего сосжала руку крепко. Когда оны пришли, сели в карету, гусударь ответил кучеру: „Можете ехать“. Государыня отвечае государю: „А мы глупо сделали: учестились, угостились; присходя в воскресенье в нас свадьба, а мы и не пригласили“. Государь ответил на кучера: „Стой“. Вышел из кареты государь, пошел к этому купцу. „Азвиняюсь, дорогой мой, я вам. Мы учести́лись, угостились в вас, а вас не пригласили. В воскресенье в меня будет свадьба, и в двенадцать часов прошу покорно“. Поблагодарил московский купец государя. „Все может быть, ваше царское величество“. — „Нет, прошу я вам, пожалуста, безо всякого!“ — отвечал государь купцу. Поблагодарил государь купца и пошел. Когда он сел в карету, ответил кучеру: „Давай!“

Кода поехал государь с государынюй — государыня и говорит: „А что вы, как вы замечаете на счет этого купца?“ — „Нет, дорогая моя, я не заметил ничего“. — „А знаете, дорогой мой, нет какого испытка: срезаная голова и наставлена нашего штап-капитана“. Государь отвечает своей жены: „Слышал я деревеньскую поговорку, что волос долог, а ум короток. Ще ехалши туда человек умер, и бросили в море. Невжели мертвый человек може придти“. Государыня замолчала — и слова никакова не сказала.

Приходя это воскресення. Московский солдат [вм. купец] обрядился, пошел на свадьбу лично к этому государю. Кода пришел, государь осмотрел, с большой радостью принял. „Вот, пожаласта, дорогой мой, на наше собрание“. — „Ваше царское величество, отмените меня оттудова. В случае — хотя маленько образован — ну, не попасть бы в какой подсмех

“. — „Пожаласта, дорогой мой, я б жалал бы чтоб с нами“. — „Нет, ваше царское величество, я лучше помогу буфетчику, как к этому я маленько привышен“. — „Даже скорбно, дорогой мой, отвечал государь, — даже эты слушать ваши слова“. — „Нет, уже быдьте настолько любезны, увольте“. — „Ну, даже ладно, бог с тобой“. Началася у их пир-беседа.

В этого было матроса до трех разов наливать по стакану водки. Погуляли, потанцовали. Приходют к буфету. Берет стакан водки этот матрос. „Наберите, братцы, вси и потом вскрикнем: ура! за у́мершую душу́“. Кода выпили и пошли опять. Думает штап-капитан: „Эх, ты, мерзавец. Если бы даже не у царя. Пущай бы я пропал и тебе смерть и могила. Ну, маленько обожду“. Через два часа или через час выходют опять к этому буфету. Этот штап-капитан одел перстень на мизе́нец и начинает играть в скрыпочку. Как ни играл, а мизе́нец кверьху подымал. Подошли к буфету и осмотрела перстень свой эта сущая царевна. В этот момент она ничего не сказала. Треттий раз выходят опять к буфету. „Ну, братцы, берите вси по стакану“, — ответил матрос. Матрос отвечае, что ура за у́мершую душу́. Кода ускрикнули, а царева дочь: „Нет, за прибывшую душу́“. Эта публика вся замялась. Царевна отвечае всим: „Братцы, крикнем за прибывшую душу́“. Кода вскрикнули, матрос обвял. Перескочила она через буфет, охватила за шею и поцеловала в уста. Вдруг подошел государь к своей дочери. „Ой, дочь моя любима. Какую-то ты даешь измену?“ — „Дорогой мой папа, измены я никакой не делаю. Который муку примал и кров проливал, папа, и вашу дочку достал. Ну, что этот матрос большой изменщик. Дорогой мой папа, достаньте всих тых, которые со мной ехали“.