Сказки и предания алтайских тувинцев

— Ах, мой мальчик, твоим братьям нечего делать на таких ханских состязаниях! Но хотел бы я знать, не подойдет ли это тебе.

И еще сказал он своему сыну:

— Пойди туда к своим братьям и помоги им!

Ответил Отгек Джуман:

— Не пойду! — и рассказал, как старшие братья заставляли его работать, как они его ругали. Слезы, словно жемчуг, брызнули из пестрых глаз отца, а потом он сказал:

— Три ночи прошли, и все три ты приходил ко мне. Тому, кто приходил, суждено счастье. А тому, кто не приходил, не повезет! По крайней мере пусть твоими будут три ущелья!

Пошли они к входу в большое белое ущелье и, заглянув туда, увидели целый табун пятнистых белых лошадей. Ближе всех к ним стоял большой белый конь с гривой до самой земли.

— Вот скакун, посвященный Небу! — сказал отец. — Он понесет, как ветер, того, кто поскачет на нем!

Посмотрел юноша хорошенько и увидел наверху, на отвесной скале, сапоги и мужскую одежду, седло и сбрую, желтый лук длиною в девяносто саженей с колчаном и коня с сильными клыками [87]. Отец закрепил на коне седло, взнуздал его, велел Отгек Джуману надеть сапоги и платье, вооружиться отцовским луком и стрелами и сказал:

— Быстро скачи над облаками!

Пустил Отгек Джуман своего коня над облаками и, перелетев через юрту-дворец хана, опустился опять на землю и был тут как тут. Прислонил он свои стрелы и лук к юрте-дворцу хана, а она от этого чуть не рухнула. Тогда он крепко подвязал своему коню голову назад, а стрелы и лук подвесил к седлу. И пошагал к юрте, в которой сидели богатыри, и каждый, кто встречал его на пути, думал: «Что за красавец! Откуда он взялся?» И так как всем хотелось познакомиться с ним, народ повалил толпами к этой юрте. Даже хан удивился такому шуму и тоже подошел туда. Отгек

Джуман, сидевший на почетном месте, вскочил, как только вошел хан, и предложил ему свое место, сказав:

— Высокий господин, сядьте на почетное место!

Но хан, пораженный его красотой, ответил:

— Уй, уй, мой мальчик, сиди, сиди!

Да так и не закрыв рта, уселся у самой двери.

Отгек Джуман спросил хана:

— Я приехал, так как хотел бы принять участие в ваших больших состязаниях. Можно ли участвовать в них такому худому человеку, как я?

— Мы позволяем тебе это. Победит лучший среди мужей, а придет первым лучший из коней, не так ли? — ответил хан.

Отойдя от юрты, хан трижды обошел вокруг коня и снаряжения Отгек Джумана, осмотрел все и очень удивился.

Когда пришло время бежать скаковым лошадям, Отгек Джуман сказал:

— Позволите ли вы бежать моему жалкому двухлетку с клоком прошлогодней шерсти? Нет у меня даже мальчика, который поскакал бы на нем. И я подумал, не сесть ли мне самому на него?

И хан на это ответил:

— Ну, конечно, мой мальчик, конечно!

А когда Отгек Джуман спросил: «На расстояние во сколько лет пути пустим мы наших лошадей?»— хан удивился:

— Почему же на расстояние лет? на расстояние нескольких дней!

И пустили они коней наперегонки на расстояние в три дня и три ночи. Бело-каурый конь Отгек Джумана, оставляя за собой облака красной пыли, первым промчался по трем равнинам, трем долинам. Лишь через два дня стали приходить медленной рысью другие кони, усталые и измученные.

Когда хан преподносил награду за самого быстрого коня, младшая из трех его дочерей, стоявших с ним рядом, тайно пометила Отгек Джумана своим знаком.

Получив высокую награду, он на обратном пути, заклиная, дунул на своего прекрасного белого коня, на свои стрелы и лук, сапоги и платье, спрятал их, снова надел прежние нищенские сапоги и платье и вернулся в свою юрту.

Вечером Майышгак и Шойушгак говорили друг другу:

— Ах, как прекрасен был конь юноши, выигравшего состязания, и как прекрасен был он сам! И он — тезка нашего Отгек Джумана.

Наутро, когда старшие братья снова собрались уходить и крикнули: «Мы отправляемся на праздник!»— Отгек Джуман сказал:

— Я тоже пойду туда.

Не разрешили ему этого Майышгак и Шойушгак, затолкали бедного Отгек Джумана в загон для телят, заперли дверь, прислонив к ней тяжелый камень, и уехали.

Как только оба старших брата ускакали, сдвинул Отгек Джуман подпиравший дверь камень, отбросил его и вышел на волю. Побежал он к входу в свое красно-бурое ущелье и раздвинул его.

В красно-буром ущелье было полным-полно красно-бурых пятнистых лошадей, они едва в нем помещались, и ближе всех к нему стоял красно-бурый конь, огромный, как красно-бурая гора Алтая, а грива его мела землю. За ним на отвесной красно-бурой скале лежало все, что было ему надобно: сапоги и платье, седло и узда и его оружие. Всему этому он нашел место, а затем со свистом пронесся на своем коне через красно-пестрые небесные облака, не теряя из виду юрты хана.

И опять опустился он за юртой, пустил своего коня иноходью и спешился у юрты-дворца хана. Он высоко запрокинул и крепко подвязал голову коня поводом к седлу и подвесил к седлу стрелы и лук; мягко ступая, подошел он к юрте, где сидели богатыри, и вошел. Когда он вошел, богатыри, заполнившие юрту, удивились, уставились на него и пропустили его к почетному месту.