Сказки народов Европы

Заходит в тот дом Ионицэ, а навстречу ему бабка, как есть ведьма: ноги лошадиные, зубищи стальные, а пальцы все загнутые, как серпы. Увидала она Ионицэ и спрашивает, каким ветром его к ней занесло. Ионицэ ей отвечает, что пришел он в работники наняться, коня заслужить.

— Ладно, — говорит бабка. — Мне как раз нужен работник. Служи у меня, только всего и дела — кобылицу каждый вечер пасти.

Так и уговорились. А год в те времена был только три дня. Ионицэ и рассудил, что год не долог, не век протянется.

Вот настал вечер; выводит бабка кобылицу, велит Ионицэ на пастбище ехать и наказывает приглядывать за кобылицей, а если не устережет, то голова долой. Сел Ионицэ верхом на кобылицу и погнал ее во всю прыть на пастбище да не забыл и лук дареный прихватить. Едет он, вдруг навстречу ему ковыляет пташка с перебитой ножкой. Увидал ее Ионицэ, натянул тетиву, хотел подстрелить ту птаху, а она говорит ему:

— Не губи меня, лучше завяжи мне ножку, когда-нибудь я тебе пригожусь!

Пожалел Ионицэ птаху, завязал ей ножку и поехал дальше. А как прибыл на пастбище, не стал с кобылицы слезать, чтобы не упустить ее.

Кобылица себе пасется, Ионицэ наш дремлет верхом на ней. Потом она ссадила его на камень, а сама обернулась птицей, полетела в лес с другими птицами и там стала петь.

Пробудился поутру Ионицэ, глядь, сидит он на камне, в руках уздечку держит, а кобылицы и след простыл. Загоревал он, заплакал, да так жалобно, что птицы и петь перестали.

И вдруг является перед ним та самая птаха, которой он ножку завязывал, и говорит ему:

— Не горюй, кобылица сама сыщется!

Пташка была чудодейка, приказала всем птицам петь да высматривать, нет ли залетной птицы среди них. Как запели все птицы, так и узналась по пению залетная птица. Пригнали ее к Ионицэ. Увидал он ее, стегнул уздечкой по голове и приговаривает:

— Но, ведьмина кобылица! Не будь ты птицей, а обратись в кобылицу, как и была!

Обратилась она в кобылицу, Ионицэ вскочил на нее и вмиг очутился у ведьминого дома.

Видит ведьма свою кобылицу, так обозлилась, рвет и мечет, отдубасила ее и пригрозила: если, мол, она и в другой раз сыщется, то уж несдобровать ей.

На второй вечер Ионицэ опять едет кобылицу пасти. И кто же ему попадается навстречу? Бедняга заяц с перешибленной лапой. Ионицэ берет свой лук, хочет подстрелить зайца, а заяц говорит ему:

— Не стреляй, лучше завяжи мне лапу, когда-нибудь я тебе пригожусь!

Ионицэ завязал ему лапу и отпустил зайчишку.

Вот прибыл Ионицэ на пастбище, стал пасти кобылицу, верхом на ней сидит, а чтобы не спать, наложил себе репьев за ворот. Да что там, сон всякому сладок, одолеет, когда и не ждешь. Крепко заснул наш Ионицэ, кобылица опять оставила его с уздечкой на камне, а сама обратилась в зайца и давай скакать по лесу вместе с другими зайцами.

Просыпается Ионицэ, видит, что упустил кобылицу, и начал слезы проливать и голосить так, что и в полях, и в лесах слышно было. Прибежал тут к нему хромой заяц и говорит:

— Положись на меня, мы тебе ее мигом сыщем!

Как пустился в лес тот зайчишка, собрал всех зайцев, оглядел их и узнал пришлого зайца по зубам: зубы-то у него не заячьи были, а лошадиные. Стал он пришлого зайца кусать да щипать и погнал вон из лесу. Ионицэ тут как тут, стоит, приговаривает:

— Но, ведьмина кобылица, не будь ты зайцем, а обернись кобылицей, как и была!

Стегнул он зайца уздечкой, и обратился тот в кобылицу. Ионицэ сел на нее и погнал прямо к дому. А ведьма тем часом поставила на огонь котел с водой. Закипела вода, ведьма ждет: вот вернется Ионицэ домой без кобылы, тут-то она и сварит его заживо. Как увидала, что привел он кобылицу, от злости чуть не лопнула. Прикусила язык здоровенными своими зубищами, ни словечка не сказала. Но уж зато кобылице и досталось от нее! Начала ведьма охаживать ее каленым железным прутом, самое даже пот прошиб. Потом опять наказала ей получше спрятаться, чтобы Ионицэ не сыскал ее.

На третий вечер опять поехал на пастбище Ионицэ и опять заснул, словно околдованный. Кобылица обернулась теперь старым дубом, встала посреди леса, а корни пустила на том самом месте, где спал хромой зайчишка, вот и спугнула его, беднягу.

Пробудился от сна Ионицэ, глядит — опять кобылицы нет. Загоревал он пуще прежнего. Сам видел, какая злющая бабка-то, теперь от нее и вовсе не жди добра. Но, как говорится, на большую беду и подмога велика.

Подоспели тут птица-чудодейка и хромой зайчишка и говорят Ионицэ:

— Нечего тебе сокрушаться! Вон у тебя какой крепкий посошок, стучи им по всякому дереву — и найдешь кобылицу!

Ионицэ так и сделал. Как ударил по старому дубу, тот и запрыгал, а Ионицэ говорит:

— Стой, ведьмина кобылица, обратись из дуба в кобылицу, как и была!

Обернулся дуб кобылицей, Ионицэ поехал на ней домой. Увидела его бабка, заскрипела зубами что есть силы; они у нее все и покорежились.

Так вот и год сровнялся. Ионицэ говорит бабке:

— Ну что, хорошо я тебе служил?

— Хорошо, — отвечает бабка. — Теперь идем на конюшню, выберешь себе коня, как у нас уговорено было. Только прежде поешь, а то ты, видать, голодный.