Сказки октябрьской ведьмы

– Я же кот, – недовольно пробурчал тот, протягивая ей сорванный колосок, – вот, держи и смотри не потеряй! Как будто у меня больше забот нет, кроме как тебя из-под земли выводить!

Ведьма трепетно прижала к груди колосок и поднялась на утомленные ноги. Она только заметила, как сильно окоченела, а ее волосы и ресницы украсились морозной сединой. В серости мертвого мира кот казался таким огненно-рыжим, что ведьма чуть не расплакалась от переполнившего ее тепла.

– Идем уже, ведьма, – насмешливо произнес кот и засеменил с крайне уверенным видом куда-то в хмарь, – эх, и зачем ты только полезла, куда не просят? Вот что бы ты делала, не будь у тебя меня?!

– Наверное, вечно блуждала бы здесь в поисках ржаного волка, – вздохнула ведьма.

Сухая почва под ее стопами незаметно сменилась бодряще покалывающей стерней, а серое небо над головой почернело и раскрошилось ломаными звездами. И вот вокруг нее снова дышал терпкой осенью лес, а добрые альвы нашептывали колыбельную закатным кобылам. Глубоко вдохнув родимые запахи, ведьма с благодарностью поглядела на своего кота. Тот семенил все с той же уверенной походкой, воздев колоском огнистый хвост.

– Спасибо, – искренне прошептала ведьма.

– Да не за что, – кот фыркнул и уже строго добавил, – не стоит тебе попадаться на уловки старых богов. Они видят мир совсем иначе – еще молодым, таким, каким он был много циклов назад. Ведьмам не дано этого понять.

– А котам?

Господин Черный Кот загадочно усмехнулся. Остановившись, он вполоборота посмотрел на ведьму, и в темноте его раскосые глаза казались двумя полумесяцами, а шкура – черной, как свернувшаяся кровь.

– А ты действительно хочешь это знать? – спросил он тихо-тихо.

– Научи меня, пожалуйста, – также шепотом попросила ведьма.

– Так и быть, научу, – он немного помолчал и добавил едва слышно, одним лишь дыханием, – раз уж ты сама их разбудила, сама будешь за это отвечать, маленькая ведьма.

Сказка шестая. Дары осени

Что-то не заладилось у мельника этой осенью с помолом: то колесо клинило, точно его удерживали под водой руки болотных дев, то свежее зерно вдруг покрывалось гнилью, а то и вовсе из смолотой муки хлеб не поднимался.

Мельник чего только не делал, уж и за голову хватался, а ничего не помогало. Он трудился на мельнице пятый десяток лет, а доселе этим занимался его отец, а еще прежде – дед. Уже и сыновья, будущие мельники, возмужали и помогали работать. А зерно ни в какую не мололось!

Стояли знойные осенние деньки, когда листва была того же цвета, что и солнце, а солнце горело, как огонь в печи. Раскаленное золото стекало по ивовым ветвям на траву и струйками вливалось в речушку, прозрачную, как березовый сок по весне. На водной ряби резвились солнечные перышки; река брала свое начало в глубинах леса и, тихо журча, устремлялась далеко за город, за поля и за горизонт.

Старая была мельница, но работу свою знала, и каждый день исправно крутилось колесо, зачерпывая ледяную воду, да крутились жернова, перемалывая зерно. А тут стала – и хоть ты тресни! А коли мельница стоит – не будет и хлеба. Ведь все в мире было издревле связано: пахарь собирал пшеницу, мельник ее молол, а пекарь – пек хлеб, которым кормились все трое. И стало быть, ключевым звеном в этой цепочке был именно мельник!

Да и хлеб – яство непростое, ничем другим его не заменишь. Можно испечь хоть сто пирогов, но все равно сердцу не найдется ничего вкуснее и роднее мякушки свежевыпеченной паляницы. Разламываешь хрустящую корочку, вдыхаешь аромат земли и травы – и на душе становится так тепло! Хлеб был рожден самой Матерью-Природой, воплощая в себе единство четырех великих стихий: земли, что породила зерно, воды и воздуха, что смололи его в муку, и огня, на котором он превратился в хлеб.

Не рождается хлеб – значит, разорвана связь с Матушкой-Природой, не в ладу живут люди с землей! Горе большое, похуже мора!

Маялся мельник, за голову хватался, а в итоге все равно вынужден был позвать ведьму. Та выслушала все и кивнула. Только велела горожанам собрать к вечеру корзину со своими лучшими плодами и угощеньями.

Как стало небо заливаться жженой умброй, а по степям поползли серебряные сумерки, ведьма отправилась к мельнице, что стояла на окраине города. Горожане не поскупились на дары – принесли и маленькие полосатые тыковки, рыжие как солнце; и кислую сочную клюкву в горчишном меду; и лесные орехи; и даже крынку парного молока, прикрытую вместо платочка колосками.

Взяла ведьма корзину и пошла внутрь, а на самом порожке обернулась и строго предупредила, чтобы никто сюда не заглядывал до самого утра, ибо будет сегодня твориться великое таинство магии.

Внутри ведьма разложила дары прямо посреди пола и стала ждать. Как только в квадратное окошко под крышей заглянула луна и поползла лазурным квадратом по присыпанному соломой полу, мельницу заполонили шорохи. Из-за мешков, из темных углов, из щелей в досках высовывались острые мышиные носики и блестели бусинки-глазки. Осторожно, по-одному создания выползали из мрака, не решаясь подойти поближе.