Сказки темного леса

— Поучительный пример! — заявил Крейзи. — Видели, как озеро его наказало? Поделом!

Проводив Торина взглядом, мы принялись завтракать и пить чай, параллельно обсуждая планы на грядущий день. Все это заняло не более получаса — перекусить, выпить водки и покурить немножечко конопли. Но когда мы снова поднялись на стоянку Торина, то увидели лишь вытоптанную пустую поляну. Ниндзя Оукеншильда и след простыл.

— А-а-а, блядь! — закричал Маклауд, чья ненависть к людям Оукеншильда не была еще должным образом утолена. — Петрович, айда бегом к станции, на перехват!

Похватав, что попалось под руку, мы бросились по лесным дорогам вслед за бойцами Оукеншильда. Маклауд, Кузьмич, Королева и я побежали в сторону станции, а остальные — вокруг Истока и по другим направлениям. Но проклятые ниндзя исчезли бесследно — как исчезает лунный свет, скрытый набежавшими облаками.

Оукеншильд увел своё войско по лесу в неизвестном направлении, держась вдалеке от основных дорог. Так что перехватить его теперь не было ни единой возможности. Мы с Кузьмичом добежали только до поворота на Недоступную, а там воля к преследованию совершенно покинула нас.

— Ебись он колом, этот Оукеншильд! — заявил Барин. — Какой смысл гоняться за ним? Не хочу больше бежать!

Усевшись на обочине, мы закурили и принялись рассеянно наблюдать, как продолжают преследование Маклауд и Королева — размашистой рысью удаляясь по грунтовке в сторону станции. Через некоторое время их фигуры скрылись за поворотом, а мы с Кузьмичом пошли обратно в лагерь: пить водку и ожидать новостей. Они не заставили себя ждать. Прибежав на станцию, Маклауд и Королева не обнаружили там и следа воинов Оукеншильда. Порядком разочарованные, они уселись на платформе передохнуть — но тут их осенила неожиданная и весьма перспективная мысль. Появилась возможность обернуть ослепительной победой кажущееся поражение. Идея эта посетила наших товарищей в тот самый момент, когда они увидели уже знакомое вам объявление о фестивале, криво прилепленное на бетонном столбе.

— Хм… — прикинул Маклауд, глядя на этот листок. — Если Торина нет, кто же будет устраивать фестиваль?

— Мы, кто же еще! — ответила Королева. — Пошли, посмотрим расписание прибывающих электричек!

Когда электропоезд на Кирилловское, громыхая колесами, прибыл к платформе, перед глазами появившихся из тамбура гостей фестиваля предстала умилительная картина. Маклауд сидел на лавочке под объявлением с самым смиренным лицом, а Королева, распустив волосы, стояла возле столба рядом с ним.

— Ребята, — обратилась она к подошедшим ролевикам, — вы ведь приехали на фестиваль?

— Да, — ответили те, — а вас Торин послал нас встречать?

— Ага, — ответил Маклауд, — пошли скорее!

— К чему эта спешка? — удивились новоприбывшие, но Королева сразу же объяснила, почему.

— Жалко здесь время терять! — заявила она. — Ведь там так здорово! Скоро начнется турнир, а сейчас у озера поют менестрели. Торин просил передать, чтобы вы поторопились! Жалко, если праздник начнется без вас!

— Не, без них не начнется, — обронил Маклауд, но никто из прибывших не придал должного значения его словам.

Таким образом, Ториновский фестиваль превратился в западню, настоящую ловушку на тех, кто падок на подобные мероприятия. Мы установили патрули у станции и на лесных дорогах — и к вечеру в наши сети попало множество приглашенных. До места они шли своим ходом, воодушевленные красочными рассказами о фестивале — но у озера их движение прекращалось. Хватая их небольшими группами и по одному, мы с величайшим старанием вязали их капроновой веревкой и рассаживали под деревьями, неподалеку от нашей стоянки. Для них уже была приготовлена праздничная программа: мы назначили на эту ночь величайший Круг Игр, которому еще не было равных в истории.

Когда багровый закат пал на озерные воды, мы разожгли у себя на стоянке огромный костер. Пойманных сторонников Оукеншильда направили в организованный женой Маклауда и Королевой «косметический салон». Там их старательно вымазали углем, нарядили в юбки из папоротника и еловых лап, а на головы приспособили «шлемы», сделанные из смеси озерной глины, гречневой каши и старых макарон.

Из этого Круга Игр мне больше всего запомнилось четыре игры — «Узорный Гульерик»,[150]

«Сказочник и Болотная Лихорадка»,[151] «Мученик»[152] и «Лиловый Шепотун».[153] Не только мы оценили по достоинству эти игры: за праздничной программой с огромным наслаждением наблюдали прибывшие под вечер из Каменки дембеля-миротворцы. Наша затея им очень понравилась, и наутро они уходили с четким намерением организовать подобные развлечения у себя в части. Это дает вышеперечисленным играм надежду на бессмертие — вполне возможно, что и сейчас в Каменке какой-нибудь «дедушка» говорит провинившемуся «духу»:

— А ну, тело, изобрази-ка мне Лилового Шепотуна!