Сказки тридевятого округа

– Неужели «Чёрный дельфин»[33]? – перебил его Романов, и в его голосе угадывалась неприкрытая ирония.

– Ошибаешься! – язвительно усмехнулся гость. – Фонд называется «Белый голубь».

– Хм, и кому же этот Фонд помогает?

– Всем! Всем, кто попал в трудную жизненную ситуацию: девчонке, которая по своей дурости забеременела в семнадцать лет, жене, которую пьющий муж избил и выгнал из дома, погорельцам, оставшимся после пожара без вещей и без гроша в кармане, ну и, конечно, «правильным» пацанам, которые на свободу вышли, а как дальше жить – не знают. Знаешь, что начертано перед входом в офис этого Фонда?

– Откуда же мне знать!

– Там написано «Помоги ближнему»!

– И почему это тебя удивляет?

– А тебя не удивляет, что матёрый уголовник, как по мановению волшебной палочки вдруг превратился в Мать Терезу?

– И где же этот Фонд обосновался?

– На двадцатом этаже небоскрёба Москва-Сити. Кстати, на крыше этого небоскрёба с недавних пор красуется эмблема Фонда: белый голубь, сидящий на обрывках колючей проволоки.

– Теперь всё ясно! – радостно произнёс Романов, и от избытка чувств даже хлопнул себя по коленке. – Фонд создан для «отмывки» денег. Теперь ни суд, ни прокуратура изъять эти деньги из оборота не в силах. Ничего не скажешь – умно! Ты аудиторов для проверки финансовой деятельности этого «голубка» посылал?

– А как ты думаешь? Конечно, посылал, да всё напрасно!

– Почему?

– Потому что они деньги Фонда реально тратят на помощь людям! Там целый этаж занимают психологи, врачи, юристы, специалисты по финансам и ещё масса чиновников разного толка, которые из кожи лезут, чтобы помочь москвичам, попавшим в трудную жизненную ситуацию.

– Быть такого не может! Я в бескорыстие чиновников никогда не верил, да и при грамотно проведённом аудите всегда найдётся, за что можно зацепиться!

– Но только не в этом Фонде. Там бухгалтерские документы можно на стенд как образец вывешивать: всё сходится до последней копеечки!

– И тебя это огорчает?

– Меня огорчает – нет, скорее даже пугает, что я чего-то не понимаю! Вокруг меня плетётся заговор, а кто плетёт и с какой целью, я понять не могу. К тому же заговорщики действуют как-то нестандартно: они лояльны к существующей власти, как сама Конституция! Кстати, мои аудиторы после возвращения из «Белого голубя» ведут себя так же.

– Как это «так же»?

– Они ведут себя как роботы: пашут так, что хоть к ордену представляй, но при этом не выражают никаких эмоций! Свято чтут каждую букву инструкции и при этом не признают никаких авторитетов. С некоторых пор для них чины и звания – пустой звук. Неприкасаемых больше не существует!

– Хм, с одной стороны это даже хорошо…

– Пётр! – в сердцах воскликнул мэр. – Ты бы их видел! Это уже не люди!

– То есть, как не люди? В каком смысле?

– Люди себя так не ведут. Мы все имеем свои маленькие слабости, мы не можем оставаться безучастными к происходящему, а это значит, что мы ежеминутно выражаем свои эмоции – радость, гнев, печаль, обиду, возмущение.

– Я так понимаю, что аудиторы, посетившие Фонд помощи всего этого лишились?

– Правильно понимаешь. У них теперь только одна цель – доказать власти свою лояльность.

– Странно. Очень странно. Слушай, а как получилось, что воры Гогу Кутаисского на ножи не поставили? Там ведь была типичная растрата «общака»: миллионы долларов отправились не на «грев» зоны, а на благие цели гражданского общества, или, как бы сказал сам Гога – на халяву фраерам!

– Сам не понимаю, но ходят слухи, что в конце схода Гога Кутаисский встал со своего места, распростёр руки и произнёс странную фразу: «Подчиняйтесь мне»!

– И что, все вот так сразу и подчинились?

– Получается, что так.

– Предлагаю выпить ещё по чарке, а то у меня что-то ум за разум заходит.

– Согласен. Наливай!

Они выпили до дна, и в кабинете воцарилась неловкая пауза.

– То, что ты мне, Виктор Семёнович, рассказал… – начал было Романов.

– Я тебе, Пётр Алексеевич, не всё рассказал. – перебил его мэр. – Не всё!

– Есть ещё что-то интересное?

– Очень интересное! Есть у меня помощник-референт Юлий Пургаускас – молодой, но очень сообразительный парень и к тому же большой аккуратист. Он и раньше держал себя с окружающими подчёркнуто вежливо, но близко к себе никого не подпускал и дружбу ни с кем не водил.

– Дай угадаю! – перебил мэра Пётр. – С некоторых пор этот твой Пургаускас стал вести себя так же, как и твои аудиторы. Я угадал?

– Почти, можно сказать, что угадал. Юлий очень скуп на проявление эмоций, поэтому изменения в его поведении мне в глаза сразу не бросились, но вчера ко мне в кабинет зашла моя дальняя родственница по материнской линии – тётушка Агафья. Я помню, как в детстве моя мама говорила отцу, что тётушка Агафья не простая селянка, а самая настоящая ведьма. Кстати, с того памятного разговора прошло больше сорока лет, а Агафья ни капельки не изменилась.

– Как это не изменилась?