Сказочная жизнь

Обернулась и увидела, что из второй кабины выходит жена юбиляра. У неё было такое несчастное лицо, что до Беллы дошло, что босс Вова – это юбиляр. Ну, что тут можно сказать? Она шагнула к ней и обняла, подставив плечо, в которое та уткнулась и зарыдала. Потом услышала шум в коридоре и сказала:

– Запереться, что ли?

– Нет, пойдёмте, у нас тут номера сняты.

В номере она просто рухнула на кровать и зарыдала. Белла вздохнула, вышла в коридор и спросила горничную:

– Вы не поможете? Нужна холодная заварка, чтобы примочки сделать.

Горничная бросила тележку и убежала по коридору. Буквально через полминуты постучала:

– Вот, чайник, с утра заваривала, вы его на несколько минут в морозилку суньте.

 Когда в номер зашёл юбиляр, его жена лежала с мокрой салфеткой на глазах, а Белла мерила ей давление. Она обернулась на звук отворяемой двери и сказала:

– Ещё пять минут, и мы спустимся. Не подскажете, что нам можно внести в зал, чтобы это выглядело деловой задержкой?

– О… вот адреса и телеграммы, передадите ведущей. Спасибо.

Дама получила жестокий удар, но вынесла его достойно. Как только муж вышел, откинула салфетку и поднялась. Белла поработала над её лицом кисточкой и пуховкой, взяла папку, подала руку, и они пошли по служебной лестнице к ресторану. Тяжело опираясь на Беллу, она вдруг спросила:

– А что такое запятая, о которой вы все упоминали?

– Это у Димы родинка в форме запятой. Она там, куда из мужиков только уролог заглядывает.

Юбилярша хохотнула, но сразу стала извиняться.

– Да чего там, – отмахнулась Белла. – Диме тридцать лет. Знакомы мы меньше полугода. Не мог же он мне девственником достаться.

– Да и мне мой кобелём достался, таким и остался! Что ж теперь, буду дальше терпеть…

Дима встретил её удивлённо:

– О чём это вы шептались и хихикали с нашей шефиней?

– Да так, анекдоты рассказывали.

Белла перевела дыхание, устраиваясь за столом. О подслушанном разговоре она решила ему не рассказывать. Вот почему она в паре опять строит отношения закрытости, постоянного умалчивания?

С Ниной и Линой пришлось ещё раз пересечься. Беллу с Димой усадили за столик у входа с ещё двумя парами. Как она поняла, это были сотрудники того же банка и в тех же незначительных должностях руководителей среднего звена. Через проход от них сидел мужчина среднего возраста, небольшого росточка, словом, глянуть не на что, но раскрепощённый. Он один из первых сорвался танцевать, и в пару пригласил Беллу, которая из окружающих дам больше всего ему по росту подходила. Дима сидел надутый и танцевать не хотел, но против того, чтобы Белла принимала приглашения соседа, не возражал. А ей уже надоели эти недружелюбные взгляды, ехидные замечания и кислые рожи. С этим Владом хоть попрыгать можно было, тем более, танцевал он очень даже неплохо. После очередного бокала шампанского она даже призналась партнёру, что немного занималась в педколледже бальными танцами, и они под ритмическую музыку, когда публика выплясывала в одиночку, прошлись по всему залу в чём-то вроде квикстепа. В результате они привлекли к себе внимание зала, ведущий объявил их лучшей парой и подарил по какой-то фарфоровой ерунде, а одна из этой парочки экспертов прокатились по поводу её дурацких голубых туфель и сумочки. Жена юбиляра вздохнула:

– Ах, как банковская работа портит зрение! Совсем не старая ещё девушка, явно же сорока нет, а цвета уже не различает! Это не голубой, а перванш, самый модный оттенок сезона!

Девушкам было ближе к тридцати, так что укол получился болезненный.

После юбилея Белла рассталась с Димой не в лучшем расположении духа, да и он по-прежнему дулся. Поэтому, когда он в пятницу вечером позвонил и сказал, что уже в пути и за ней заедет, она сухо ответила, что ей нездоровится, и она приедет к нему сама, но завтра. На самом деле она сегодня ушла с работы раньше, но не потому, что нездоровилось, а потому что принимала завершённые отделочные работы. Расплатившись с рабочими и в одиночестве полюбовавшись своей пустой просторной квартирой, она вышла из дома и с приподнятым настроением направилась в квартиру Марка, но по дороге изменила решение и поехала к Диминой маме. Было уже довольно поздно, поэтому в дверь звонить не стала, как делала это всегда, а осторожно открыла своим ключом, надеясь, что мама уже спит, а Дима – нет. И с порога услышала, как мама гремит посудой на кухне и громко и возмущённо кричит Диме, который сидит перед телевизором в комнате, как надоела ей эта мелкая невзрачная его подружка, её ехидные замечания и неуважение к ней, даме хорошего происхождения и воспитания, не чета этой дворняжке без роду без племени. И только Белла хотела громко хлопнуть дверью, сказать Диминой маме, что давно бы ей перестать фальшиво улыбаться, а сказать Белле, чтобы она не заходила в её жилище, и что ноги её здесь больше не будет, и позвать Диму с собой в её прекрасную новую квартиру, как Дима, не отрываясь от телевизионной картинки, в ответ проорал: