Сказочная жизнь

Соседка попыталась выйти, но полицейский велел ей вернуться. Через пять минут на кухню заглянула фельдшер скорой помощи. К счастью, это оказалась родительница ученика их школы, так что Беллу без задержки спустили к машине, только по дороге фельдшер всё возмущалась, как можно было учительницу в бомжатник поселить, да соседка вслед кричала, что за девчонками приглядит. «Неужели не выношу?» – подумалось.

Вроде, год хорошо начался. Перед Новым годом Дима отвалился, встретила праздник она на работе, в ресторане. Потом подготовка юбилея и новоселья заодно, два в одном, так сказать. А в начале февраля она, пробегая мимо кухни, прихватила баночку оливок и съела их в один присест, а потом вдруг подумала, что давно не следила за циклом. И администраторша, провожая взглядом полетевшую в корзину банку, сказала, что, если бы не Беллин диагноз, сделала бы она ей пошлый намёк. Да не надо намёков, до Беллы и так уже дошло! Но за тестом в аптеку сбегала.

Взяла календарик и вспомнила, что расстались они в декабре. Семь-восемь недель, не меньше. Что делать? В Новогорске к врачам обращаться опасно. Ладно, в субботу свадьба, в воскресенье корпоратив стоматологической клиники, в понедельник – в Москву!

Инна Леонидовна сопровождала её в ту самую клинику и к той самой специалистке, что ей липовый документ делала. Специалистка поулыбалась, направления расписала. Провели обследование, врач ознакомилась и улыбаться перестала. Сказала, что дело её, конечно, но следующей беременности может и не быть. Прошлый раз именно на этом сроке у неё анафилактический шок случился? Похоже, что организм собирается избавиться от плода. Белла махнула рукой: правильно мыслит организм, но врачиха стала уговаривать. Инна Леонидовна расстроенно сказала:

– Давай я тебя в клинике оставлю. Полежи, подумай.

Назавтра она с Григорием Семёновичем приехала. И он тоже уговаривать стал. Говорил-то убедительно: висит, мол, это наследство над ней, и не будет ей покоя, пока его никто не получил. А может, это знак судьбы? Выносишь ребёнка, закрепишь за ним миллионы – и отвалятся родственники. Главное сейчас, чтобы никто из претендентов не узнал. Спрятаться ей надо где-то, лучше всего в столице.

Отлежала она десять дней и вернулась домой за вещами. Никому, даже Марку, решила не говорить. Только Пирогову сказала. А он ей и предложил поехать к чёрту на кулички, в посёлок Черемхи, вокруг которого на многие десятки километров шахты, а сам посёлок разросся на десяток с чем-то тысяч жителей, не считая вахтовиков, и где директором школы его сестрица, которая слёзно просит найти ей математика на те самые пять месяцев, что ей до декрета остались. И где-то в этих краях, километрах в пятистах, отбывал реальный срок Денисов, получивший максимальное наказание по вменяемой ему статье – четыре года. Вот, предлагал вместе на север уехать, а получилось поодиночке.

Сулила-то директор Пирогова много, а по приезде сунула вместо гостиницы в бомжатник, где не смогла Белла не вмешаться в судьбу маленьких сестрёнок своей ученицы Оли.

Назавтра после того происшествия сестрёнки оказались в той же больнице, где Белла лежала, только в детском отделении. Опека их туда поместила. Хотели соседки об этом Белле не говорить, да разве в маленьком посёлке что-то скроешь? Тем более, что мать девочек в той же больнице в хирургическом отделении не приходя в сознание умерла. Белле вставать не разрешали, но она позвонила Оле и сказала, чтобы приходила к ней с малышами.

– Что делать, Белла Родионовна? – с тоской шепнула ей девушка. – Ведь теперь их в детдом заберут. Можно как-нибудь на меня опеку оформить?

– Исключено. Формально и тебе нельзя одной оставаться, потому что восемнадцати нет. Но уж тут либо мы на кого-нибудь опеку оформим, либо по суду тебя эмансипируем.

– А сестрёнки?

– Их родственники обещали прилететь на днях.

– Какие родственники? Мама детдомовская была.

– Родственники Колтакова. Не маши руками, я разговаривала с его сестрой, она показалась мне нормальной. Оленька, не психуй, сначала познакомимся, потом будем соглашаться или отказываться.

Пришла дежурная медсестра, заворчала, что из других отделений больные ходят. Девчонки, заснувшие рядом с Беллой, подымались, протирая глаза. Младшая потребовала, чтобы Белла Родионовна открыла рот.

– Чего это, – удивилась она, но открыла.

– Мальчишки, пока, – крикнула Света ей в рот.

Смеялась вся палата. Белла, отсмеявшись, подумала, что этой четырёхлетней девчушке её не родившиеся сыновья интереснее, чем ей самой. Как-то не пробуждался в ней материнский инстинкт. Ведь влюблена она была в Диму, но узнав, что он был нанят, чтобы её обаять и осеменить, прониклась к нему негодованием и невольно переносила это чувство на его детей. Знать бы всё наперёд, оставила бы первую беременность. Тот студент уж точно ей зла не хотел. Да ладно, это будут её и только её дети! Хотя, конечно, внешность им бы лучше унаследовать от этого донора спермы.