Сказочные облака

Он поднялся, и она последовала за ним в гостиную. Они остановились в дверях. Алан сидел в ногах Лоры, которая смотрела на него так жадно, так нежно, что Жозе невольно отпрянула назад. Алан поднял на них глаза и лукаво подмигнул жене, заставив ее покраснеть. Она было испугалась, что муж Лоры заметит этот взгляд Алана, но тот уже направлялся к бару. Ей совсем не хотелось подыгрывать Алану.

Она прямо сказала ему об этом вечером, в спальне, когда он ходил по комнате взад и вперед, язвительно вспоминая ухаживания Лоры.

— Мне не по душе твои забавы. Нельзя так потешаться над людьми, кто бы они ни были.

Он остановился.

— Мне кажется, раньше ты так не думала. Ты часто бывала здесь прежде?

— Не часто.

— А с кем?

— С друзьями.

— Вдвоем или вас было много?

— Я же сказала — «с друзьями».

— Ты никогда мне не рассказывала об этом доме в департаменте Во. Почему же?

Она зарылась лицом в подушку. Когда ей стало не хватать воздуха, она осторожно подняла голову — Алан не отрывал от нее глаз.

— Не волнуйся, я сам все узнаю.

— От Лоры?

— За кого ты меня принимаешь? От тебя, душа моя, и очень скоро.

Он и не предполагал, что именно так оно и будет.

И все же было что-то странное в поведении Лоры. Она как будто бросала кому-то вызов. Когда Жозе вышла к завтраку без мужа, который задержался в спальне, Лора шумно ее приветствовала, а потом принялась расхваливать Алана.

— Алан еще в постели? В сущности, он еще ребенок, которому надо как следует выспаться. Как бывают очаровательны эти молодые американцы: когда их узнаешь, кажется, что они только что родились. Вам кофе?

— Чай.

— У вас не было такого впечатления, когда вы познакомились с Аланом? Как будто человек еще совсем не жил? Как будто до вас у него не было женщин?

— Все было несколько иначе, — полусонно ответила Жозе.

— Одна беда, — продолжала Лора, не замечая настроения Жозе, — они полагают, что все люди похожи на них. А ведь у нас, в старой доброй Европе…

Остальное Жозе пропустила мимо ушей. Она отвела от Лоры глаза и протянула руку к поджаренному хлебу. Позже, после утренней оздоровительной прогулки, во время которой Лора не отпускала руку Алана. Жозе пыталась понять, к чему же все-таки клонит хозяйка дома. Они сидели в креслах на залитой солнцем лужайке возле самого крыльца, пили фруктовый сок, и Жозе размышляла над фразой Жан-Пьера Дора про траву, на которой сроду никто не отдыхал, когда явно взволнованная Лора поднялась со своего места.

— Я забираю у вас Алана. До обеда мне хочется показать ему чудесную мансарду.

Она произнесла это, не сводя глаз с Жозе, которая улыбнулась ей в ответ.

— Вас, Жозе, я не приглашаю. По-моему, вы там уже были.

Жозе еле заметно кивнула головой. Именно в этой мансарде четыре года назад Лора застала ее и Марка. Тогда не было конца шуткам по поводу этой милой мансарды. А теперь Лора явно захотела ее припугнуть… Жозе побледнела от захлестнувшего ее гнева, и молодой художник, который до сих пор хранил молчание, предложил ей бокал портвейна и при этом так понимающе улыбнулся, что это окончательно вывело ее из себя.

— Вы говорите о той самой мансарде, где я занималась любовью с Марком? — спокойно спросила она.

Воцарилась гробовая тишина. Жозе повернулась к Алану.

— Не помню, говорила я тебе о нем или нет. Я имею в виду Марка. Мне было тогда лет двадцать. Подробности ты можешь узнать у Лоры.

Одна из молодых женщин, будучи не в силах что-либо сказать, начала хохотать. К ней присоединился художник.

— Кто только не терял в этом доме голову, — весело сказал он. — Воистину, райская обитель.

— По-моему, ваше сравнение слишком натянуто, — зло выдавила из себя Лора. — И если Жозе теряла здесь голову, то я об этом, слава Богу, ничего не знаю.

— Если моя жена и теряла когда-то голову, то это касается только ее, — ласково произнес Алан и наклонился, чтобы поцеловать Жозе в волосы.

«Он меня сейчас укусит», — вдруг подумала она и, представив себе, сколько вопросов, сколько скандалов повлечет за собой ее выходка, в изнеможении закрыла глаза. Глупо все получилось. Алан улыбался ей. У него был такой блаженный вид, что невольно закрадывалось сомнение в здравости его рассудка. Нет, она должна уйти от него, пока не поздно, пока не случилось чего-нибудь страшного!

Месяца два только и было разговоров, что о Марке. Как она с ним познакомилась, чем он ей приглянулся, как долго продолжался их роман. Напрасно она пыталась представить все как случайный и даже смешной эпизод; чем легкомысленнее выглядели ее отношения с Марком, тем больше разгоралось воображение Алана. Ведь если все было так несерьезно, значит, была какая-то другая причина их близости, та, о которой она боялась говорить.

По истечении этих двух месяцев лицо ее стало одутловатым от спиртного, под глазами появились синяки, и она неожиданно взбунтовалась. Она немного размялась, сделав гимнастику, легла спать в десять вечера и на все увещевания и угрозы Алана ответила упрямым молчанием. Каждая его фраза была с подвохом, и она поймала себя на том, что ее не раз охватывала настоящая ненависть к мужу.