Сказочные притчи для умных и добрых

Тут как раз и трое «причастников» подтянулись. Саша Прошкин привёз «копие» в локоть длиной, позаимствованное из музея КГБ. По преданию, сие «орудие избавления» принадлежало самому́ Ежову. Владыка Каинаний – широкий дискос белого золота. Министр культуры – гравированный потир, конфискованный у подростковой секты «вурдалаков».

Кляп мужичку изо рта уже давно вынули, но он сидел тихо, приготавливаясь к принятию мученической кончины. Только когда почти что невинный страдалец увидел остро заточенное копие, он не выдержал и заверещал: «Пресвятая Богородица, спаси меня!»

– Она тебя и спасает, – ласково говорит батюшка, – спасает от алкоголизма и вечной смерти, уготавливая через принятие мученического венца к вечной блаженной жизни в Царстве Небесном!

И мягкой поступью направляется к жертвеннику с блестящим копием в руке.

Вдруг все слышат – в железную дверь кто-то стучит.

– Ну кого там ещё принесло? – вздыхает батюшка и делает знак караулу, чтобы посмотрели.

Караул открывает дверь, и входит в помещение женщина в длинной белой одежде – то ли в платье, то ли в саване. Глаза у неё – как сияющие звёздочки, кожа – белее жемчуга. Караул сразу как мёртвый сделался, а мужичок вскочил с жертвенника и женщине в ноги – бух. «Матушка, – шепчет, – Царица всеблагая!»

А четверо сталинистов смотрят на неё в оцепенении и оторвать взгляда не могут.

Женщина погладила мужичка по голове, посмотрела на палачей и улыбнулась. Как будто детей застала за невинной шалостью. И поманила за собой.

И видит наш мужичок: идут четыре суровых дядьки за женщиной в саване, как гамельнские крысы за Дудочником. Выходят из свинарника и исчезают вдали…

Что и говорить: исчезновение было громкое! Журналисты выдвинули около пятнадцати самобытных гипотез, а ряд должностных лиц лишились своих постов.

Через три месяца, после двадцати шести допросов и других следственных процедур, фээсбэшники отпустили мужичка восвояси, взяв подписку о невыезде. Правда, он выезжать никуда и не собирался.

Зато каждое воскресенье его стали видеть в храме за чтением акафиста Пресвятой Богородице. А свинину несостоявшийся мученик больше никогда в жизни в рот не брал. Да и вообще сделался вегетарианцем.

Свинарник разрушили японским бульдозером и на его месте приют для бездомных животных построили.

А в одном северном православном монастыре появилось четверо новых послушников. Один взял на себя подвиг плача о грехах своих. Второй – подвиг чтения неусыпаемой псалтири. Двое других, самых учёных – подвиг перевода греческих старцев на русский язык. И все они счастливы, как бывают счастливы блудные дети, вернувшиеся в отчий дом.

Осколки дьявольского зеркала

Жила-была хозяйка православного издательства. Вначале она издавала много хороших книг, была вежлива с авторами, ласкова с сотрудниками. Особенно любила одну бабушку-писательницу, у которой в семьдесят лет вдруг открылся дар написания книг в стиле «фэнтези».

А потом с издательницей приключилось несчастье – ей в сердце и в глаза попали осколки дьявольского зеркала. Помните начало «Снежной королевы»? А я вот подзабыл, так что перечитаю заново.

«…жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором всё доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нём варёным шпинатом, а лучшие из людей – уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во всё лицо.

Дьявола всё это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля – у него была своя школа – рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.

– Теперь только, – говорили они, – можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!

И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нём в искажённом виде.

Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим Творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись ещё, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть всё навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, – ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало.