Схороните мое сердце у Вундед-Ни

„Мне никогда не приходилось заслушивать и решать дело, которое вызывало бы во мне столько сочувствия, — заявил Данди. — Понки — одно из самых миролюбивых и дружелюбных индейских племен… Если этих индейцев можно было силой перевести на Индейскую территорию и силой их там удерживать, я не понимаю, почему их невозможно отправить, и удерживать силой, в тюрьму города Линкольна, или в тюрьму города Ливенворта, или в тюрьму города Джефферсона или любого другого населенного пункта, который начальник военного подразделения по своему рассуждению определил бы наиболее подходящим. Я не допускаю мысли, что такого рода произвол существует в этой стране“.

Когда судья Данди закрыл заседание, приказав освободить из-под стражи Стоящего Медведя и других понков, публика в зале суда поднялась с мест и, согласно свидетельству одного репортера, „подняла такой крик, какого никогда не слышали в зале суда“. Генерал Крук первым подошел к вождю индейцев и поздравил его.

Вначале окружной прокурор собрался подать апелляцию, но после изучения письменного заключения судьи Данди (великолепный очерк о правах человека), не подал никакой апелляции в Верховный суд. Правительство Соединенных Штатов выделило Стоящему Медведю и его людям несколько сот акров „ничейной“ земли около устья реки Найобрэры, и индейцы вернулись в родные места.

Как только 530 понков, проживающих на Индейской территории, узнали о столь поразительном повороте событий, большинство из них стало готовиться к тому, чтобы соединиться со своими родичами в Небраске. Бюро по делам индейцев, однако, не очень-то им сочувствовало. Через своих агентов бюро сообщило вождям понков, что только Великий совет в Вашингтоне может решить, может ли племя вернуться и когда. Бюрократы и политиканы („индейский ринг“) восприняли решение судьи Данди как угрозу резервационной системе: оно наносило удар по множеству предпринимателей, наживавших состояния, заваливая индейцев, загнанных в резервации, испорченными продуктами, никуда не годными одеялами и отвратительным виски. Если бы понкам разрешили покинуть новую резервацию на Индейской территории и идти на все четыре стороны как свободным американским гражданам, это послужило бы прецедентом, подрывающим основы всей военно-политической системы резерваций.

В своем годовом отчете Большие Глаза Шурц признал, что понки на Индейской территории „имели повод для серьезного недовольства“, однако был решительно против того, чтобы разрешить им переселиться в родные места, под тем предлогом, что другие индейцы, обеспокоенные желанием последовать их примеру, нанесут удар территориальной системе резерваций.

В то же время Уильям Уйатмен, возглавлявший агентство понков, приносившее ему большие прибыли, попытался дискредитировать группу Стоящего Медведя, выставив их как своего рода ренегатов этого племени. Далее в ярких выражениях он писал о значительных расходах на различные материалы и орудия труда, сделанные для устройства данной резервации на Индейской территории. Уайтмен совсем не упомянул о растущем недовольстве понков, об их постоянных ходатайствах о возвращении в родные места, о своих распрях с Большой Змеей.

Большая Змея был братом Стоящего Медведя; он был гигант с руками, как окорока, и грудью широкой, как у бизона. Подобно многим людям крупного телосложения, он был спокойным и мягким в обращении. Понки называли его Миротворцем. Заметив, как агенты Уайтмена запугивают Белого Орла и других вождей, Большая Змея решил действовать по своему разумению. В конце концов, он ведь был братом Стоящего Медведя, того самого понка, который добился свободы для своих людей.

Решив проверить действие нового закона, Большая Змея испросил разрешения покинуть резервацию и отправиться на север к своему брату. Как он и ожидал, агент Уайтмен отказал ему в этом. Тогда Большая Змея сделал следующий шаг: не покидая Индейской территории, он отправился всего за сто миль в резервацию шайенов. С ним отправилось еще тридцать понков, предполагавших таким образом слегка проверить закон, гласящий, что любой индеец является юридическим лицом и передвижение его не может быть ограничено против его воли рамками какой-либо резервации. Реакция Уайтмена была реакцией любого бюрократа, власть которого оказалась под угрозой. 21 мая 1879 г. он телеграфировал уполномоченному по делам индейцев, сообщив о побеге Большой Змеи и его отряда в резервацию шайенов и испрашивая разрешения арестовать их и содержать в форте Рено до тех пор, пока „племя не оправится от деморализующего действия решения, принятого недавно окружным судом США в Небраске по делу Стоящего Медведя“.

Большие Глаза Шурц дал согласие на арест, но, очевидно, опасаясь новых судебных дел, попросил Великого Воина Шермана как можно быстрее переправить Большую Змею и его „ренегатов“ обратно в резервацию понков.