Схороните мое сердце у Вундед-Ни

Мой народ никогда первым не брался за лук, никогда первым не стрелял из ружья в белых. На границе меж нами случались неприятности, и тогда мои юноши собирались на пляску войны. Но мы не были зачинщиками. Это вы послали первого солдата, наш воин был вторым. Два года назад я подошел к этой дороге, следуя за бизонами, чтобы у моих жен и детей щеки были округлы, а тела теплы. Но солдаты стали в нас стрелять, и с той поры не прекращается шум, подобный шуму грозы, и мы не знаем, куда нам идти. Так было на реке Канейдиан. Но не единожды нам суждено было плакать. Солдаты в синей одежде и юты являлись среди ночи из тьмы и покоя и вместо лагерных костров зажигали наши вигвамы. Вместо того чтобы охотиться на дичь, они убивали моих юношей, и воины племени коротко обрезали свои волосы в память о мертвых. Так было в Техасе. Солдаты принесли скорбь на наши стоянки, и мы вступили в бой, подобно бизонам, защищающим своих коров. Где бы нам ни попадались солдаты, мы убивали их, и их скальпы висели в наших вигвамах. Команчи не слабы и не слепы, как щенки семи дней от роду. Они сильны и дальнозорки, как взрослые кони. Мы вышли на дорогу белых и пошли по ней. Белые женщины плакали, а наши женщины смеялись. Но кое-что из того, что вы сказали, мне не по душе. Ваши слова вовсе не сладки, как сахар, они горьки, как тыква. Вы сказали, что вы хотите разместить нас на землях резерваций, построить нам дома и сделать для нас лечебные вигвамы. Мне не надо этого. Я родился в прерии, где ветру вольно и ничто не застит солнечного света. Я родился там, где нет изгородей и где всё и вся дышит вольно. Я хочу умереть на просторе, а не среди стен. Я знаю каждый ручей и каждый перелесок между реками Рио-Гранде и Арканзас. Я жил и охотился на всей этой земле. Я жил, подобно моим отцам, жившим до меня, и, подобно им, я был счастлив. Когда я был в Вашингтоне, Великий Белый Отец сказал мне, что все земли команчей принадлежат нам и что никто не помешает нам жить на них. Так почему же вы просите нас оставить наши реки, и наше солнце, и наш ветер и хотите, чтобы мы поселились в домах? Не просите нас променять бизонов на овец. Юноши, слышавшие об этом, опечалились и разгневались. Не говорите больше об этом... Если жители Техаса будут держаться вдали от моей страны, возможно, будет мир. Но та земля, на которой вы уговариваете нас жить, слишком мала для нас. Техасцы отняли у нас те земли, где трава растет гуще всего и где лес - самый лучший. Если бы эти земли сохранились за нами, мы могли бы поступить по вашему совету. Но теперь слишком поздно. Землей, которую мы любили, владеет белый человек, и наше единственное желание - брести по прерии, пока мы не умрем.

Парра-Ва-Семен (Десять Медведей), из ямпарика-команчей

После битвы на реке Уошито в декабре 1868 г. генерал Шеридан приказал всем шайенам, арапахам, кайовам и команчам явиться в форт Кобб и сдаться; в противном случае им грозит истребление, так как его "синие мундиры" будут их преследовать и убивать (см. главу VII). Короткая Рубаха, ставший вождем шайенов после смерти Черного Котла, привел их в форт. Желтый Медведь привел арапахов. Несколько предводителей из команчей - в частности, Тосави, которому Шеридан сказал, что хороший индеец - только мертвый индеец, также привели своих людей сдаваться. Однако гордые и свободные индейцы кайова не выказали никакого желания иметь дело с Шериданом, и он приказал Крепкому Заду Кастеру либо заставить их сдаться, либо уничтожить их.

Индейцы кайова никак не могли понять, зачем им надо идти в форт Кобб сдавать оружие и жить на подачки белых людей. По договору, подписанному вождями в Медисин-Лодж в 1867 г., индейцы кайова получили территорию, где они могли жить, и право охотиться на любой земле к югу от реки Арканзас, "пока бизоны будут водиться там в количестве, достаточном для охоты". Между рекой Арканзас и западными притоками Ред-Ривер равнины были черными от тысяч бизонов, вытесненных сюда с севера вследствие распространения цивилизации белого человека. У индейцев кайова было много быстроногих коней, а когда не хватало охотничьего снаряжения, они и с помощью стрел могли убить достаточное количество животных, чтобы обеспечить себе пропитание, одежду и кров.

И тем не менее длинная колонна верховых солдат в синих мундирах приблизилась к зимнему лагерю кайовов на реке Рейни-Маунтин-Крик. Не желая сражаться, Сатанта и Одинокий Волк в сопровождении эскорта воинов выехали на переговоры с Кастером. Сатанта был большим и сильным мужчиной с черными как смоль волосами, ниспадавшими на его огромные плечи. У него были мощные мускулистые руки и ноги, и на его открытом лице выражалась полная уверенность в своей силе. Его лицо и тело были покрыты блестящей красной краской, а к его копью были прикреплены красные вымпелы. Он любил отчаянную скачку и отчаянный бой. Он любил поесть и выпить со вкусом и посмеяться от души. Ему доставлял наслаждение даже вид его врагов. Подъезжая к великому Кастеру, он сиял от удовольствия. Он протянул Кастеру руку, но Тот погнушался коснуться ее.