Схороните мое сердце у Вундед-Ни

Сначала Колье встретился с Эскиминзином, надеясь убедить того вернуться к прежнему, мирному образу жизни. Эскиминзин спустился с гор и сказал, что он с удовольствием будет говорить о мире с членом комиссии Колье. "Член комиссии, наверно, думал, что он увидит большого начальника, спокойно заметил Эскиминзин, - но он видит лишь очень бедного человека, а никакого не начальника. Если бы комиссар увидел меня три месяца назад, он увидел бы во мне начальника. Тогда у меня было много людей, но большинство из них жестоко убито. Теперь у меня мало людей; с тех пор как я покинул это место, я находился поблизости. Я знал, что у меня здесь есть друзья, но я боялся возвращаться. Я немногословен, но одно я могу сказать: мне здесь нравится. Я сказал все, что мне следовало сказать, ибо у меня мало людей, от имени которых я мог бы говорить. Если бы не эта резня, сейчас здесь было бы гораздо больше людей, но кто в силах пережить такую резню? Когда я заключал мир с лейтенантом Уитменом, мое сердце было большим и счастливым. Должно быть, люди из Таксона и Сан-Ксавье - безумцы. Они поступают так, словно у них нет ни головы, ни сердца... Должно быть, они жаждут нашей крови... Эти люди из Таксона пишут в газеты и рассказывают все по-своему. У апачей некому рассказать свою повесть".

Колье обещал рассказать о том, что произошло с апачами, Великому Отцу и тем белым людям, которые еще не слышали об этом.

"Должно быть, это бог дал тебе доброе сердце, и ты пришел повидаться с нами, или у тебя были добрые отец и мать, и они сделали тебя великодушным".

"Бог", - ответил Колье.

"Бог", - сказал Эскиминзин, но присутствовавшие белые не указали в переводе, сказал он это утвердительно или задал вопрос8.

Следующим вождем, с которым встретился Колье, в соответствии со своими планами, был Дельшай из апачей-тонто. Дельшай был коренастым, широкоплечим человеком тридцати пяти лет. В одном Ухе он носил серебряную серьгу, выражение лица его было свирепым, и обычно он двигался скорым шагом, как будто постоянно куда-то спешил. К 1868 г. Дельшай согласился поддерживать мир среди индейцев тонто и использовать Камп-Мак-Доуэл на западном берегу реки Рио-Верде в качестве своего агентства. Однако Дельшай обнаружил, что "синие мундиры" становятся с каждым днем все вероломнее. Как-то один офицер без всякой на то причины выстрелил крупной дробью в спину Дельшаю, и, кроме того, Дельшай был уверен, что гарнизонный хирург пытался отравить его. После этих происшествий Дельшай держался подальше от Камп-Мак-Доуэла.

Член комиссии Колье прибыл в Камп-Мак-Доуэл в конце сентября, имея полномочия использовать солдат для установления контактов с Дельшаем. Хотя отряды кавалерии и пехоты широко использовали белые флаги, сигнальные дымы и ночные костры, Дельшай не откликался на их сигналы, пока не проверил намерений "синих мундиров". К тому времени, как Дельшай согласился встретиться с капитаном У. Н. Неттервилем в Сан-Флауэр-Вэлли (31 октября 1871 г.), член комиссии Колье уже вернулся в Вашингтон с отчетом. Копия протокола с замечаниями Дельшая была отправлена к Колье.

"Я не хочу более скитаться в горах, - говорил Дельшай. - Я хочу заключить великий договор... Я буду верен миру, пока он будет длиться; я буду верен своему слову, пока эти камни не растают..." Однако он не хотел вести своих тонтов назад в Камп-Мак-Доуэл. Это нехорошее место (как-никак там в него стреляли и пытались отравить). Индейцы тонто предпочитали жить в долине Сан-Флауэр-Вэлли, вблизи от гор, где. можно было собирать фрукты и охотиться на крупную дичь. "Если большой начальник в Камп-Мак-Доуэле не устроит поста там, где я скажу, - настаивал Дельшай, - я ничего больше не смогу сделать, ибо бог сотворил белого человека, бог сотворил апача и у апачей не меньше прав на эту страну, чем у белых людей. Я хочу заключить договор надолго, чтобы и те и другие могли ездить по всей стране и не попадать в беду; после заключения этого договора я хотел бы получить лист бумаги, с которым мог бы ездить по стране, подобно белому человеку. Я положу здесь этот камень, чтобы все видели: когда он растает, договор будет нарушен... Если я заключаю договор, я жду, что большой начальник придет увидеть меня, когда бы я ни позвал его, и я поступлю так же, когда бы он ни послал за мной. Если договор будет заключен, а большой начальник не выполнит обещанного мне, я положу его слова в яму к забросаю их грязью. Я обещаю, что, когда договор будет заключен, белые люди и солдаты смогут выгонять всех своих лошадей и мулов и оставлять их на пастбище без всякого присмотра, и, если индейцы апачи украдут хотя бы одну лошадь или одного мула, я перережу себе горло. Я хочу заключить великий договор, и, если американцы нарушат этот договор, я не хочу, чтобы вновь начались неприятности; белый человек может пойти одной тропой, я - другой... Скажите большому начальнику в Камп-Мак-Доуэле, что я приду увидеться с ним через двенадцать дней".