Схороните мое сердце у Вундед-Ни

Далее следовал страстный призыв к справедливости: «Я слышал лишь разговоры да разговоры, но ничего не делалось. Добрые слова долго не живут, если они ничем не оборачиваются. Словами не расплатишься за моих убитых. Словами не расплатишься за мою землю, которую сейчас опустошают белые люди… Добрые слова не дадут моим людям здоровья и не избавят их от смерти. Из добрых слов не построишь дом, в котором мой народ мог бы жить мирно, сам заботясь о своих нуждах. Я устал от никчемных разговоров. Мое сердце сжимается, когда я вспоминаю все добрые слова и нарушенные обещания…. Скорее реки потекут вспять, чем свободнорожденный человек удовлетворится жизнью в загоне, не имея свободы пойти, куда он хочет… Я спрашивал иных белых вождей, кто дал им власть утверждать, что индеец должен жить в одном месте и видеть, как белые идут туда, куда им заблагорассудится. Я не услышал их ответа.

Оставьте мне свободу — свободу передвигаться, останавливаться, работать, торговать там, где я хочу; свободу выбирать учителей, исповедовать веру предков, думать, говорить и действовать по своему усмотрению, — и я подчинюсь любому закону и понесу любое наказание».

Но никто его не слушал. Джозефа отправили обратно на Индейскую территорию, где он и жил до 1885 г. К этому времени в живых осталось всего 287 пленных индейцев неперсе, большинство из которых были слишком молоды, чтобы помнить былую вольную жизнь, или слишком стары, больны и духовно сломлены, чтобы представлять угрозу для могущества Соединенных Штатов. Кое-кому из уцелевших разрешили вернуться в резервацию Лапуай. Вождя Джозефа и еще около 150 человек считали слишком опасными, чтобы держать их вместе с остальными индейцами неперсе, на которых они могли оказывать влияние. Правительство пароходом отправило их в Неспелем, в резервацию Колвилл в штате Вашингтон, где они и доживали в изгнании свои дни. Когда 21 сентября 1904 г. Джозеф умер, врач агентства сообщил, что причиной смерти было «разбитое сердце» вождя.

XIV. Исход племени шайенов

Мы были на юге и очень страдали в тех краях. Многие умерли от болезней, для которых у нас нет имени. Сердца наши искали родину и томились по ней. Нас оставалось так мало, и все, что мы хотели, — это немного земли, на которой мы могли бы жить. Мы оставили неразобранными наши вигвамы и бежали в ночь. Солдаты шли за нами следом. Я выехал к солдатам и сказал им, что мы не хотим сражаться; мы лишь хотим пройти на север, и, если они нас не тронут, мы никого не убьем. В ответ солдаты дали залп. После этого нам пришлось пробиваться, но мы убили лишь тех, кто стрелял в нас первым. Мой брат, Тупой Нож, увел половину группы и сдался возле форта Робинсон… Они отдали свои ружья, и тут белые убили их всех.

Окумгахе (Волчонок), из северных шайенов

Мы просили всего лишь позволить нам жить, и жить мирно… Мы склонились перед волей Великого Отца и пошли на юг. Но там нет жизни для шайена. Потому мы пришли домой. Не лучше ли, думали мы, умереть сражаясь, чем погибнуть от болезней… Вы вольны убить меня здесь, но вы не сможете заставить меня пойти обратно. Мы не пойдем. Есть только один способ доставить нас на юг — прийти к нам с дрекольем, разбить наши головы и замертво оттащить туда.

Утамелапашме (Тупой Нож), из северных шайенов

После знакомства с различными индейскими племенами, я считаю шайенов лучшими представителями этой расы.

Трехпалый (полковник Рендал Маккензи)