Схрон

Однако женщины выдержали испытание с честью, сражаясь наравне с мужчинами, защищая спины дорогих им людей да еще ухитряясь при этом перекликаться по рации и давать советы.

Ромашин в схватке почти не участвовал, только снял двух «санитаров», подобравшихся близко, а сам продолжал анализировать складывающуюся ситуацию, искать выход из положения. Он тоже считал бой актом отчаяния «хирургов», но был уверен, что у противника припрятаны и другие козыри.

— Мы можем уйти отсюда по цепи Ствола? — спросил его Павел-первый. — Или по линии трансгресса?

— Нам не надо никуда уходить, — покачал головой Ромашин. — Коль атака равных нам сил не удалась, «хирурги» начнут повышать уровень воздействия, пока не добьются своего. Терять им нечего. К тому же не сказали еще своего слова Те, Кто Следит.

— Хороши Игроки, нечего сказать! — насмешливо прищурился Белый. — Моральные нормы для них явно не писаны.

— Да и мы, в общем-то, тоже хороши, — проворчал Костров. — Такие крутые, что дальше некуда. Судьи называется, исполнители… а ничего сделать не можем! Как же вы собираетесь влиять на Игроков, если их уровень, как вы утверждаете, для нас недосягаем?

— Не спешите с выводами, — успокоил его Ромашин. — У нас тоже есть в запасе кое-какие сюрпризы. Будем ждать.

Ожидание длилось недолго.

Через сорок минут на зал началась новая атака, в которой уже участвовали силы Тех, Кто Следит. Игроки договорились действовать сообща, терять им действительно было нечего, а десантники-земляне и для тех, и для других представляли реальную угрозу срыва Игры. Эту угрозу необходимо было нейтрализовать.

Первыми на штурм зоны пошли черные всадники, правда, без своих гигантских коней-кентавров. Проломив стены зала сразу в нескольких местах, они устроили настоящий ад, обладая мощным «выплесковым» оружием, от которого материал здания Ствола плыл и застывал причудливыми гирляндами и кратерами. От прямого попадания такой «пули» Полуянов улетел к противоположной стене и долго не мог прийти в себя, хотя скафандр спас его. В то же время оружие людей на хронорыцарей почти не оказывало воздействия. Разряды «универсалов» гасились их черными «латами» полностью, молнии аннигиляторов отражались, довершая разгром зала, и лишь неяркие трассы «глюков» заставляли черных всадников отступать, хотя видимого урона не наносили. Вероятно, хронорыцари имели защиту на уровне кварковых преобразований.

И тогда оба Павла Жданова применили дриммеры в привычной для них форме — в качестве мечей. Удара этих мечей черные всадники не выдерживали. Правда, люди не сразу приспособились к процессу взаимодействия дриммеров и хронорыцарей. Меч входил в тела всадников туго, с мокрым чмоканием, как в тесто, и не отрубал конечности с первого удара. Поэтому приходилось бить несколько раз. Пока черный всадник залечивал одну рану (шрам от удара начинал затягиваться прямо на глазах), Павел наносил еще два удара, а потом в прыжке рубил бугор головы. После этого рыцарь переставал сопротивляться и оплывал бесформенным куском черной глины.

Уничтожать бывших союзников было горько, больно и страшно, однако десантники понимали, что альтернативы нет: не убьют они — убьют их, и дрались с ожесточением, без сентиментальных вздохов и размышлений.

Атака хронорыцарей захлебнулась. Всего их набралось восемь, и все погибли, застыв в разных концах разгромленного, истерзанного ядерным и плазменным огнем зала. Но передышки люди не получили. Вслед за черными всадниками на отряд напали эсперы и конкистадоры, изделия рук человеческих, переориентированные на уничтожение своих бывших хозяев, а потом уж и вовсе невиданные механизмы, созданные, очевидно, на Землях других Ветвей.

В этой бойне принял участие и Ромашин, наглядно показав, что такое дриммер в руках опытного человека. Буквально за полминуты выпущенные им дриммеры уничтожили большую часть атакующих, превращая их в черные шары, которые мгновенно уменьшались, сжимались в точку, исчезали без следа, порождая гулкие всхлипы и трески обратной ударной волны.

Оставшиеся силы нападавших были уничтожены десантниками, сумевшими сохранить спокойствие и удержать оборонительные линии. Последний паук-конкистадор прорвался в зал за спиной гигантской сколопендры, которую расстрелял Гриша Белый. Павел-второй направил на паука «глюк», чтобы ликвидировать прорыв, но Ромашин вдруг остановил его:

— Не стреляйте, Павел! Это парламентер.

Конкистадор просеменил к трубе лифта, оставшейся нетронутой, несмотря на творившийся кругом разгром, в задумчивости поднял вверх две передние лапы и вдруг превратился в юную красивую девушку в тунике и сандалиях, загорелую, с пышными золотыми волосами, изумрудными глазами и алыми губками. Она улыбнулась, подбоченясь, нашла глазами Павла-первого (все десантники были похожи друг на друга, будучи одетыми в скафандры, но девушка выбрала именно Жданова-первого) и проговорила грудным контральто:

— Не пора ли устроить перемирие, исполнитель Жданов?

— Я здесь не главный, — отозвался Павел, озадаченно оглядываясь на Ромашина, единственного из всех не имеющего скафандра.